Часть первая
Воспоминания советских чекистов и партизан
А. Н. Сабуров[44]
Из книги «За линией фронта»
…Мы сидим в командирской землянке. По обеим сторонам деревянные нары. В углу стоит железная бочка, приспособленная под печь. Посредине стол. Начальник штаба раскладывает на нем карту района. Тут же жена командира — она, оказывается, живет в отряде.
Докладывает командир[45]…
Нет, это не командный доклад. Легко и плавно течет речь. Слова пустые, невесомые — вылетают и словно тут же тают в воздухе. Ну, прямо голубок воркует.
Хорошо, привольно голубку. Чистое синее небо. Ласково светит солнышко. На полочке вкусные зернышки. Сейчас голубка выйдет из голубятни. Он поворкует с ней и опять взлетит в безоблачную высь…
По мнению командира, в районе все обстоит как нельзя лучше. Отряд собран. Землянки построены. С водой вопрос разрешен: костер горит днем и ночью — дежурные непрерывно плавят снег. Начинает налаживаться связь с селами, даже с райцентром. Немцы исчезли… Только в самом Брасове остался крохотный гарнизон. Правда, в Локте Воскобойников [так в тексте, правильно — Воскобойник. — Примеч. ред.] организовывает «партию», но в нее никто не идет, и она развалится сама собой… Одним словом, в районе все блестяще. А тут еще наша армия наступает. Говорят, партизаны захватили Суземку…
— Короче, гроза проходит, — говорит Капралов. — Горизонт очищается. Теперь можно начинать действовать. Думаем завтра Игрицкое брать, — торжественно заканчивает он и, довольный собой, садится.
Я слушаю его, и во мне все кипит. Хочется разбить это благодушие, взволновать, заставить заняться делом.
— Игрицкое? — переспрашиваю я. — А вам известно, что позавчера Игрицкое заняла полиция, и в селе обосновался крупный полицейский гарнизон?
— Вот как?.. Это для нас новость, — удивленно замечает Капралов и замолкает до конца нашей беседы. Словно в небе неожиданно появился ястреб, и голубок сник, спрятался в голубятню…
Поднимается секретарь райкома.
— Должен признаться, товарищи, я новичок в партийной работе, а в подпольной тем более: все наши секретари ушли в армию, и мне неожиданно поручили это дело… Трудно было в первые дни. Очень трудно. Тем более что недостатков — хоть пруд ими пруди. Сейчас как будто начинаем понемногу налаживать работу. Вчера выбрали бюро райкома. Наметили план. Одно горе — никак не можем договориться с командиром. Он считает, что райком мешает ему. Поэтому и решил встретиться с вами и просить помочь нам.
Чуть помолчав, секретарь продолжает, обращаясь к Капралову:
— Плохо ты говорил, командир. Очень плохо. Зря так небрежно отмахиваешься от «партии» в Локте. Уже только тот факт, что в нашем районе появилась такая нечисть, позор для нас обоих — для тебя, командира, и для меня, комиссара отряда и секретаря райкома. Мне известно, что охрана Воскобойникова состоит из старых опытных царских офицеров. Их собрали отовсюду — из Франции, Чехословакии, Польши. Это — ядро. И пусть народ не идет к ним, но в Локоть потянется всякая шваль, отбросы, накипь, которой нечего в жизни терять… Вот, не угодно ли…
Секретарь протягивает мне «Манифест» и «Декларацию», выпущенные Воскобойниковым[46].
Быстро проглядываю оба документа. Это какая-то мешанина: тут «единая неделимая Русь» и «долой большевиков», и «священная частная собственность», и «права трудящихся». Вместе с офицерским ядром «партии» все это невольно напоминает мне те заговорщические «группы» и «партии», что десятками создавала на нашей земле Антанта в годы становления советской власти…
— А что если мы вольем в ваш отряд две боевые вооруженные группы во главе с командиром артиллерийского полка и комиссаром авиаполка? — предлагаю я, думая о Балясове и Тулупове.
— Это было бы прекрасно! — охотно соглашается секретарь. — Они отряд укрепят, райкому помогут.
— У нас и так командуют все, кому не лень! — недовольно замечает Капралов. — А вы еще хотите начальников добавить. Скоро у нас будет больше командиров, чем бойцов.
— Зазнайство! — резко обрывает Богатырь. — Вы еще пороха не нюхали, а разыгрываете из себя невесть что.
Останавливаю Захара и предлагаю назначить Балясова заместителем командира отряда, а Тулупова — командиром группы бойцов, которые будут влиты брасовцам.
— В связи с этим хочу предложить освободить меня от комиссарских обязанностей, — вступает в разговор секретарь райкома. — Мне трудно быть одновременно и секретарем, и комиссаром. Да едва ли и целесообразно такое совмещение… Может быть, назначим комиссаром товарища Тулупова?
44
Сабуров Александр Николаевич (1908–1974). Образование среднее. В органах НКВД УССР с 1938 г. В 1941 г. — комиссар истребительного батальона, майор НКВД; принимал участие в обороне Киева. Осенью 1941 г. организовал партизанский отряд, действовавший в Сумской и Орловской областях. С марта 1942 г. командир партизанского соединения, с сентября 1942 г. — член подпольного ЦК КП(б)У. Герой Советского Союза (1942), генерал-майор (1943). С ноября 1942 г. — начальник штаба по руководству партизанским движением Житомирской области. В 1954–1957 гг. возглавлял Главное управление пожарной охраны МВД СССР. Приведенные воспоминания публикуются по:
45
Речь идет о первом командире брасовского партизанского отряда «За Родину» Василии Андреевиче Капралове. В последующем Капралов был расстрелян за убийство полкового комиссара, а также за многочисленные факты дезертирства, пьянства и мародерства, имевшие место в отряде. —
46
Речь идет о «Манифесте Народной социалистической партии России», опубликованном в Локте 25 ноября 1941 г. Под «Декларацией», скорее всего, следует понимать «Приказ № 1», изданный тогда же. Текст этих документов см.: Под немцами. Воспоминания, свидетельства, документы. Историко-документальный сборник. СПб., 2011. С. 168–171. —