(3) Относительно дуба идет спор. Одни говорят, что он; вырастет только из желудя; другие, — что и от корня, но хилым; некоторые, — что и от кусков нарубленного ствола. Растение, не дающее боковых побегов, никогда не примется: от отводков или от корня.
(4) Все деревья, которые допускают посадку многими: способами, пойдут скорее и лучше от черенков, а еще лучше — от отростка, взятого от корня. Деревья, посаженные таким образом и вообще саженцами, по Своим плодам будут видимо, похожи на материнское дерево; те же деревья, которые, обладая способностью прорастать из семени, семенем и были посажены,[149] все, можно сказать, становятся хуже, а некоторые и вовсе вырождаются, например виноградная лоза, яблоня, смоковница, гранатник, груша. Из семечек винной ягоды вообще вырастает не садовая смоковница, а дикая, плоды которой часто отличаются и цветом от плодов материнского дерева: от смоковницы с темными ягодами вырастает дерево с белыми, и наоборот; из косточек благородной виноградной лозы вырастает плохая и часто другого сорта, а иногда и вовсе не садовая, а дикая, и притом такая, что виноград на ней не вызревает. Бывает, что он даже не нальется: все ограничивается одним цветением.
(5) Из масличных косточек вырастает дикая маслина; из зернышек сладкого граната — плохой сорт; из сорта с небольшим количеством косточек — дерево с жесткими, а часто и кислыми плодами. То же самое происходит с грушами и яблонями: из грушевых семечек вырастает негодная лесная груша; из яблочных — яблоня худшего сорта и с кислыми плодами вместо сладких; из семечек воробьиной айвы — кидонская.[150] Миндаль тоже ухудшается по вкусу и становится из мягкого твердым. Поэтому и советуют подросшее миндальное деревцо прививать или по крайней мере часто пересаживать .молодые деревца.
(6) Хуже становится и дуб, посаженный желудем. Многие сажали желуди с дуба, растущего в Пирре,[151] но дерева, похожего на этот дуб, у них не выросло. Лавр и мирт, говорят, иногда при посадке семенем улучшаются, но гораздо чаще в этом случае оба дерева вырождаются и не сохраняют даже окраски ягод, которые вместо красных становятся черными, как это было, например, в Антандре.[152] Кипарис, посаженный семенем, часто из женского превращается в мужской. Среди деревьев, растущих из семени,устойчиво сохраняют свою природу, пожалуй, только финиковая пальма, «шишконосная сосна» и сосна «вшеносительница».[153] Все сказанное относится к садовым деревьям; среди диких, ясно, таких деревьев[154] соответственно больше, так как эти деревья сильнее. Иное положение вещей и представить себе невозможно, поскольку среди садовых деревьев вообще вырождаются только посаженные семенем; некоторую перемену может внести сюда, пожалуй, уход за деревом.
(7) И места и климаты бывают различны. Кое-где, например под Филиппами, земля производит, кажется, деревья, похожие на материнские. Обратное бывает редко: немногие, растения и мало в каких местах изменяются таким образом, что из семени дикого дерева вырастает садовое, а из плохого — хорошее. Мы слышали, что это случается только с гранатником в Египте и в Киликии: говорят, что если в Египте посеять или посадить кислый сорт этого дерева, то вырастет сладкий сорт с плодами винного вкуса.[155] Около Сол в Киликии недалеко от реки Пинара,[156] где была битва с Дарием, у гранат вовсе нет косточек.
(8) Если кто-нибудь посадит растущую у нас финиковую пальму под Вавилоном, то она, разумеется, принесет плоды и уподобится тамошним пальмам. То же будет и в другой стране с деревьями, ей соответствующими: место[157] имеет больше значения, чем обработка и культура. Доказательством служит то, что местные растения, перенесенные в другую страну, перестают родить, а некоторые и вообще не растут.
(9) Меняется растение и от пищи, и вследствие заботы о нем: дикие деревья становятся культурными, а из культурных деревьев некоторые,[158] например гранатник и миндаль. Некоторые говорят, что из ячменя вырастает пшеница, а из пшеницы ячмень,[159] и что оба растения идут от одного и того же корня. (10) Это, впрочем, следует считать басней. Растения, подверженные изменениям, меняются самопроизвольно,[160] от смены страны, например, так бывает с гранатником в Египте и Киликии, о чем мы говорили, а не потому только, что за ними есть уход.
149
Тот факт, что при посадке семенами, плодовые деревья «вырождаются» (вернее дают дичок), давно «был известен садовникам древней Греции. Феофраст пишет об этом как о факте общеизвестном и не вызывающем никаких споров: ему, так же как его источнику, которым были, конечно, практики-садоводы, здесь не нужно было производить никаких дополнительных изысканий и нечего было проверять: все было известно и определенно. Такая уверенность возникает только после длительной эмпирической проверки, которой занималось не одно поколение. Опыт этот сохранился и для последующих поколений: садовники средневековья знали, что из семечек самых лучших плодовых сортов вырастут дички, которые дадут хорошие плоды только, если их привить.
150
Кидонской называлась простая, грубого сорта айва; воробьиная была хорошим садовым сортом.
151
Пирра — город на юго-западном берегу Лесбоса, у подножия горы, названной по городу. Ср. ΙΙΙ.9.5.
153
«Вшами» — назывались крупные семена сосны — Pin.us brutia. Геродот (IV.109) рассказывает о скифском племени будинов, которые питались этими семенами.
155
Почва имеет для гранатника особое значение. На сырой почве плоды его приобретают особый, неприятный и кислый, вкус; в сухой земле и теплом климате они делаются сладкими.
157
О значении места для растений Феофраст говорит неоднократно..
В основе здесь, конечно, лежали длительные, вековые наблюдения над тем, каким разным становится растение того же самого вида в зависимости от того, на какой почве и в каком климате оно растет. Наблюдения эти охватывали и соседние полевые участки, и сады, и далекие страны, границы которых были далеко раздвинуты походами Александра. «Место», т. е. совокупность природных условий, в сознании Феофраста и его современников было барьером, переступив который, растение утрачивало свои хорошие свойства или вообще погибало; так погибал плющ в вавилонских парках, а финиковая пальма переставала приносить финики в Элладе-Кое-что мог сделать уход, и по мере того как он становился все более совершенным, ему начинали приписывать все большее значение, но не могли, в условиях рабовладельческого общества, отказаться от убеждения, что влиянию ухода положен предел климатом и природой самого растения.
158
Текст здесь испорчен. Виммер предложил совершенно бессмыслен, ное исправление: «а из культурных деревьев некоторые... дичают». Ни гранатник, ни миндаль и вообще ни одно плодовое дерево от ухода не становится диким, и греки это прекрасно знали. Несколько дальше (§ 12) Феофраст прямо говорит, что культурные деревья дичают без ухода.
Лучшая рукопись Феофраста U дает ἀπορη τά ροά, а Альдина — ἀπορρεῖ τά ρόα. В основе этого чтения лежит, несомненно, правильный текст, смысл которого заключался в том, что гранатник осыпается при уходе в каких-то специальных случаях, определить которые мы ближе не можем: из текста ничего не вычитаешь. Может быть, Феофраст думал об избытке питания, которое неопытный садовник дает дереву.
159
Что одни злаки перерождаются в другие, это было старинной догадкой, очень распространенной в народной среде. В настоящее время она научно обоснована мичуринской биологией.