(3) Очень сильно истощает землю и эгилопс; и у него много корней и много стеблей. Плевел опьяняющий — растение совершенно одичавшее. Из яровых посевов кунжут считается для земли самым вредным и наиболее ее истощающим, хотя у проса больше корней и стеблей, причем стебли-толще. Различаются растения «легкие» для почвы и «легкие» в качестве пищи для человека. Некоторые, например стручковые и просо, «легки» в одном отношении и «нелегки» в другом.[930] Кроме того, надо различать, что является «легким» для нас и что для животных.
Об этом достаточно.
10
(1) Есть болезни, общие для всех семян, например ржа, и есть свойственные только некоторым, например гниль на нуте. На нем заводятся гусеницы и блохи, которые поедают его, а на других растениях — другие насекомые. Некоторые, например кмин, подвержены лишаям и покрываются соленым налетом.[931] Насекомые, которые заводятся не в самом растении, а появляются извне, приносят не такой вред. В пшенице появляется кантарида, в горькой вике — phalangion, а в других хлебах другие вредители.[932]
(2) Хлебные растения, говоря вообще, подвержены ржавчине больше, чем бобовые,[933] при этом ячмень больше, чем: пшеница, и одни сорта его больше, чем другие: ахиллов ячмень, пожалуй, больше всех. Разница, и не малая, обусловливается здесь положением и природой места. На местах ветреных и высоких ржавчина бывает редко или не бывает вовсе; она страшна для котловин и мест безветренных. Появляется она преимущественно в полнолуние. (3) Пшеница и ячмень гибнут и от ветров, если их прихватит в цвету, или сейчас же после того, как они отцвели и еще не окрепли. Особенно страдает ячмень, который часто гибнет, уже наливаясь, если ветры сильны и длительны: он сохнет и вянет; некоторые говорят в таком случае, что «ячмень побило ветром». Губит оба эти злака и солнце, если оно то показывается, то прячется за облаками, причем для пшеницы это вреднее, чем для ячменя: колоса на ней тогда вовсе не увидишь — он пуст.
(4) Пшеницу уничтожают и черви: одни, появившись, начинают грызть ее корни, как только она их пустит; другие объедают пшеницу, когда в засуху она не может выколоситься. В это время появляется червь[934] и, обвившись вокруг соломины, начинает есть ее. Он съедает ее до самого колоса и, уничтожив всю пищу, погибает сам. Если он сожрет весь стебель целиком, то с пшеницей кончено; если же он выест соломину только с одной стороны и растение из последних сил выбросит колос, то у этого колоса одна сторона будет сухой, а другая здоровой. Случается такое бедствие с пшеницей не повсеместно (в Фессалии, например, его никогда не бывает), а только в некоторых местностях, например в Ливии[935] и на Лелантской равнине в Эвбее.[936]
(5) Черви заводятся в чине и горохе, а гусеницы в нуте, если растения эти, еще мокрые от дождя, припечет солнцем. Уничтожив свою пищу, будь это еще зеленые или сухие зерна, черви погибают: так бывает с червяком-древоточцем, с червяками, которые заводятся в бобах и в других растениях, кроме так называемого жука-«рогача».[937] Об этом говорилось по поводу леса и лесного материала. Естественно, что отдельные местности очень разнятся между собой в этом отношении: прежде всего большое значение имеет разница в воздухе — жарком или холодном, сыром или сухом: от него ведь черви как раз и заводятся. Поэтому даже в местностях, где они обычно бывают, иногда их и нет.
11
(1) Не все семена могут одинаково хорошо и прорастать, и сохраняться. Некоторые прорастают и развиваются очень быстро и сохраняются превосходно, например просо и могар. Некоторые прорастают хорошо, но, будучи ссыпаны, скоро начинают гнить, например бобы, особенно те, которые хорошо развариваются; быстро портятся вика и фасоль; ячмень портится скорее пшеницы, и хлеб, посыпанный пылью и сохраняемый в оштукатуренных помещениях, — скорее, чем в неоштукатуренных.[938]
(2) В семенах, начавших портиться, заводятся, как было сказано, в каждом особые насекомые. Исключение составляет только нут, в котором не зарождается ни одного живого существа. Во всех гниющих семенах появляются черви; точат же каждый сорт свои особые насекомые. Дольше всего лежат нут и горькая вика, еще дольше — лупин. Он, правда, скорее дикое растение.
(3) Что касается порчи семян червями, то разные места и климаты, видимо, отличаются в этом отношении один от другого. В Аполлонии,[939] говорят, возле Ионийского моря, бобов не ест ни одно насекомое, почему их там и ссыпают впрок. Под Кизиком[940] они лежат еще дольше. Большое значение для сохранности урожая имеет уборка его сухим: в нем тогда меньше влаги. Бобовые снимают, правда, когда они еще полны сока; их тогда соберут и больше и легче: высохши, они быстро осыпаются и трескаются. Пшеницу и некоторые сорта ячменя жнут наотзелень, потому что зерно лучше молоть, пока оно не пересохло.
930
«Легкие» для почвы, т. е. не истощающие ее; «легкие» для человека, т. е. легко усвояемые.
931
В местностях приморских воздух, особенно, после сильных бурь, . бывает настолько пропитан солью, что она оседает на растениях.
932
Кантарида, появляющаяся в пшенице, — несомненно то же самое насекомое, которое Никандр (дидактический поэт II в. до н. э.) назвал «поедателем хлеба» («Противоядия», 115). Ср. Аристотеля («История животных», V.104.552b): «Кантариды выводятся из гусениц, живущих на смоковницах, грушах и соснах». Диоскорид (I.65) говорил, что лучше всего употреблять при лечении кантарид, собранных на пшенице. Какому насекомому Феофраст дает название φαλάγγιον — неизвестно.
933
Имеется множество видов ржавчинных грибков; обычно это Pucci-nia graminis Pers. и др.: линейная ржавчина злаков, причинявшая большие убытки в земледелии, специально ячменная ржавчина, паразитирующая только на ячмене Uromyces pisi Wint, ржавчина гороха, которой болеют горох и чина. Замечание Феофраста, что бобовые подвержены ржавчине меньше, чем хлебные злаки, вполне справедливо.
934
Шпренгель полагал, что это гусеница Carabus gibbus, которая живет в пшеничных стеблях.
938
Амбарные вредители, появляющиеся в ссыпанном хлебе, особенно если он долго лежал, представляли собой страшное бедствие для античного земледельца, у которого не было радикальных средств для борьбы с ними. Он покрывал стены и пол амбара штукатуркой, стремясь превратить амбар в крепость, куда эти страшные жучки и черви не могли бы проникнуть, но зерно от недостатка проветривания начинало портиться, и тогда возникла мысль, что, пожалуй, лучше хранить хлеб в помещениях неоштукатуренных. Бесполезной казалась многим и посыпка убранного в амбар хлеба особым видом глины — способ хранения, который практиковался в Олинфе (город на полуострове Халкидике) и на Эвбее, в окрестностях Керинфа (маленький приморский городок на восточном берегу острова). Настоящего описания греческого амбара Феофраст, к сожалению, не оставил: из его слов можно только догадываться, что стены амбара штукатурили и что полезность этого способа оспаривалась.
939
Аполлония: Стефан Византийский (ученый математик и астроном VII в. н. э.; составил географический словарь, из которого дошли до нас скудные извлечения) насчитывал двадцать пять городов с этим именем. На Ионийском море находился около Эфеса город, который Страбон называет Аполлонидой (XIV.565). Может быть, Феофраст имел в виду именно его.