162
163
164
«Но какова же издали?» — спроси!..
— Она, как солнце ясное, светла,
Что в тонкой дымке утренней встает!
А ежели разглядывать вблизи, —
Свежо сверкает пламя красоты,
Как лотос из зеленой тени вод,
Где вся прохлада притаилась!
Гармония — вот истинный закон
Той красоты, что в небе родилась:
Связь тонкости и плотности частей,
Высокого с коротким, круглым связь...
Как выточены плечи красоты!
Как тонко талия округлена!
Стан — сверток шелка белого точь-в-точь...
Затылок хрупок, шея так стройна!
Прозрачна кожа, призрачны черты!
Зачем помада? Пудра не нужна, —
Краса нам без прикрас явилась!
Прическа взбита очень высоко,
Длина ее изогнутых бровей
И тонкость — изумительны! Глаза
Блестят великолепно — звезд живей!
Покой царит на яшмовом лице,
И жесты благородны. Простота,
Непринужденность, ласковость манер
Пленяют, очаровывают мир:
В них — снисхождение и милость!
Накинув газовый наряд,
Она сверкает в нем светло:
Каменьям драгоценным счета нет,
Убор из перьев над ее челом,
А жемчуга, подобно светлякам,
Не устают хозяйку озарять, —
То мирно светят перед ней, то вслед...
Обута в туфельки узорные она.
А шлейф, как призрачная дымка, как туман
Таится, орхидеей в дебрях трав, —
На край горы она ступила...
Легко и быстро выпрямилась вдруг,
Чтобы к другим бессмертным убежать,
Но поспешила руку протянуть
К священному прибрежью Ло-реки
И выхватила черный стебель чжи,
Растущего средь неспокойных вод,
Где быстрина его крутила!
Я был пленен воздушной красотой...
И сердце трепетало тяжело:
Ни сладких слов, ни хитрых свах не знал,
Посредников не ведал, где найти?
Каков обычай для любви такой?
Мне тягостно и жутко было!..
Я обратился к волнам старой Ло,
Завел я странный разговор с водой,
Просил, как сваху, передать слова,
Которые мне сердце подсказало!..
Я от наряда своего потом
Подвеску яшмовую отвязал,
Желая этим явно показать,
Что дар я принести готов любой,
Что без любви — ничто не мило!
Увы, красавица в обычаях тверда,
Приличия, как видно, знала все,
И в церемониях была искушена,
И понимала утонченные стихи, —
Все рассудила, что сказала ей вода,
Подвеску яшмовую тронула свою,
Намереваясь одарить меня в ответ, —
И, указав мне на речную быстрину,
На свой подводный смутно видимый дворец,
Уже назначить срок решила...
Сомненьем я охвачен был,
Я от любви был сам не свой!
Обмана опасался между тем,
По книгам я ведь знал обычай фей!
Что стоит фее смертных обмануть?
Не вспомнить о легенде я не мог:
О том, как слово дали Цзяо Фу,[162]
Но обманули, — сон его завлек!
И я на обезьяну стал похож
Ветревоженностью злобною своей!
И чутко подозрительным я стал,
Как самая завзятая лиса!..
Но все-таки, успев сообразить,
Как выгляжу я, страстью возбужден,
Смягчил я выражение лица,
Я тотчас обуздать себя сумел, —
Ведь есть же у рассудка сила!
...Растрогалась, я видел, фея Ло:
Чего мне это стоит — поняла!
То стала подходить, то отходить,
То медленно ко мне, то от меня...
То ярче становился свет ее —
Мерцающего тела ореол, —
То чем-то затемнялся, отплывал,
То как бы прояснялся в полумгле, —
Внезапно форму птицы приобрел!
То легкая стояла фея Ло,
Подобно молодому журавлю,
Который собирается взлететь,
Но крыльями еще и не взмахнул.
То медленно ступала по тропе,
Заросшей ароматною травой, —
Волшебный доносился аромат:
Все это сердце не забыло!
...Воспела фея вечную любовь...
Была протяжна песня и грустна.
И много духов собрались толпою,
Слетаясь и маня своих подруг:
Одни играли в чистых струях вод,
Другие облетали островок,
Светящиеся смутно жемчуга
Сбирали чередой за духом дух,
Другие — равнодушны к жемчугам, —
Искали зимородков перья, пух...
Две госпожи, что, будучи в живых,
Считали Южный Сян своей отчизной,[163] —
Ту фею взяли за руки, что встарь
Ходила погулять на берег Хань;
Вздыхать о Паогуа — о звезде,
Что друга не имеет, стали вновь
И песню завели о Пастухе,[164]
Что вечно в одиночестве живет!..
То легких одеяний дивный дым
Вздымали, прихотливо закрутив,
То, льющимся туманом рукавов
Закрыв свои черты, стояли так...
То вдруг забудутся уныло!..
вернуться
вернуться
вернуться