Выбрать главу
...Легчайшая стопа на зыби волн... В пыли алмазной кружевной чулок... Движенья не такие, как у нас: Без правила «вперед» или «назад», «Направо» и «налево» или «вспять», — Идут, как бы не ведая преград, — Идут или стоят — нельзя сказать, Летят, или скользят, или текут? Иль заново всплывают всякий раз? Опаснейшие кручи обогнув, Исчезнув, — остаются тут как тут! Оглянутся — из глаз струится свет. Дыханье — запах диких орхидей... Лоснящаяся влажно яшма щек... Растаявшие сладко на устах, Но не произнесенные слова... Походка же не та, что у людей! — И взором я ловил их тонкий след...
О пище плоть моя забыла! Но именно тогда Пин И[165] призвал Покорные ему ветра домой, А дух речной все волны усмирил, Чтобы порядок воцарился вновь, Фэн И[166] в свой барабан тогда забил, Запела чистым голосом Нюй-ва...[167] Летающие рыбки поднялись, — Пора им колесницу окружать,[168] Как страже подобает в этот час. Воздушный колокольчик зазвонил — «Всем вместе в путь пора!» — хотел сказать. Красиво соблюдая этикет И ровно — с головою голова, — Шесть вьющихся драконов повезли Почтительно и плавно экипаж; И, вынырнув, подводные киты Под легкие колеса, не ленясь, Подставили волнистые хребты, — И вылетала стая птиц морских!.. Вот через северную речку Чжи Успели переправиться уже... И вот, перевалив за Южный кряж, Кортеж как бы затмился и затих... Внезапно оглянулась фея Ло: Вновь тянется она к моей душе! Вдруг вытянула шею и глядит! Вот алыми устами шевелит, Желая непременно рассказать О том, что могут дух и человек Между собой общаться иногда! Есть правила, как ладить эту связь... Зачем же разлучаемся навек? Зачем не знались в юные года?
Заплакала, взроптала фея Ло: — Всего лишь раз мы встретились — и все? Расходимся мы в разные места, — Как будет друг без друга тяжело! Всего лишь раз расстались мы — и все? — Ей нечем одарить меня, увы! Она мне только серьги отдает — Тот светлый жемчуг Юга, — жемчуг тот, Что люди видят каплями росы, Сверкающими в зелени травы, Когда уже светлеет небосвод... — Зачем живого полюбила?!
...И вот уж я не вижу, где она? О вечная печаль! Куда идти? Сияющая больше не видна...
Покинул я равнину и пошел... Поднялся на вершину — нет пути! Переставляю ноги, вновь шагнул, — Душа стоит на месте, где была... Очнуться от мечты я не могу, Мечтаю и грущу о фее Ло... О, как молил я воду, землю, свет, Природу окружавшую молил, Желая, чтобы вечной жизни тело — Божественное тело — вновь могло Вид женщины прекраснейшей принять!
Я в легкую, простую лодку сел И вверх против течения долго плыл... Длинна была спокойная река... Совсем о возвращенье позабыв, Печальным думам предан всей душой, В ту ночь я не забылся ни на миг, В одежде отсырелой ждал зари, Весь инеем покрытый, и продрог... Когда уж рассвело, окликнул слуг, Просил их запрягать, сел в экипаж, Собрался, наконец, к себе домой- Мой путь лежал все прямо на восток... Я, вожжи натянув, не отпускал, — Держал их крепко-накрепко в руках! Несущихся коней я торопил, Я плеть на них в досаде поднимал, А сам в тоске кружил, кружил, кружил Не мог уехать прочь из этих мест!.. О, вечной жизни сила!

Перевод Л.Е. Черкасского[169]

Я покинул столичный город, возвращался в удел на восток. За спиной Ицюэ, Хуанъюань уже позади, и Тунгу прошел, взошел на Цзиншань. Солнце к западу шло, кони тащили коляску с трудом. Я коней приказал распрячь, где душиста трава; пусть пасутся, где чжи растет. В тополиной роще бродил-гулял, наблюдал за потоком Ло. И тут смутилась душа, встревожился дух, и мысли бегут-бегут... Вниз смотрю — ни одной души, вверх взглянул — увидел красавицу. На краю утеса стояла, и тогда я вернулся, вознице сказав: «Пойдем. Ты кого-нибудь видишь там? Разве может прелестным таким быть человек?» И возница мне отвечал: «Слышал я, будто фею этой реки в старину величали Ми-фэй. Та, что видели вы, государь, не она ли? Каков ее вид, позвольте спросить?» И я отвечал ему: «Как вспугнутый лебедь парит, с летящим драконом изяществом схожа. Хризантемы осенней прекрасней она, сосна весенняя ей сродни. Похожа на месяц — легкое облачко ее от очей скрывает. Порхает-порхает, точно снежинки, влекомые вихрем, влекомые долгим ветром. Издалека глядишь на нее — ярка, как солнце, встающее в утренней дымке; ближе она подойдет — вод прозрачных чистый и скромный житель — лотос. Не худа, не полна, сложена по законам гармонии; плечи — будто точеная статуя; статная; нежно-тонкая талия; стройная шея, грациозно-изящная; ясная, свет излучающая кожа — ей ли нужна помада! Аромата пудры не знает; прическа-туча высока-высока; слегка, изящно очерчены брови; губы алеют, горят белизною ровные зубы; улыбается — ямочки на щеках; в зрачках — золотистые искры. Манеры ее — чудо: нетороплива, стыдливо-целомудренна, сдержанна в меру. Как нежна, благородна как! Необычен наряд — неземной, особый; облик ее подобен картине. Тонкое платье переливается и свежестью блещет; больно для глаз сияние драгоценных сережек. Убор головной — золото с перьями зимородка; жемчужинок рой озаряет гибкое ее тело. «Дорога длинна-длинна» — названье узорных туфелек; накидка легка, шелк словно туманная дымка».
вернуться

165

Пин И — дух ветров.

вернуться

166

Фэн И — по поверьям древних китайцев, божество, обитающее в реках.

вернуться

167

Нюй-ва — сестра сказочного императора Фу-си. Легенда говорит, что у нее было тело змеи и человеческая голова и она за день совершала семьдесят превращений. Когда во время битвы титанов Кан-хуэй (один из титанов) опрокинул гору Бучжоу и небо обвалилось на северо-западе, Нюй-ва поддержала и укрепила его. Ей же приписывается множество чудес, в том числе и создание человека из куска глины.

вернуться

168

Пора им колесницу окружать. — По китайским поверьям, духи ездят в облачной колеснице, в которую впряжены драконы.

вернуться

169

Воспроизводится по изданию: Цао Чжи. Семь печалей / М., Худ лит-ра, 1973. — Прим. ред.