Леди Бэртрада резко выпрямилась. Лицо её залилось тёмным румянцем гнева.
— Уж не гоните ли вы меня отсюда, святой отец?
Я тут же отступил. Не стоит перегибать палку.
Как-никак она — дочь Генриха Боклерка.
— И значит, вы поможете мне отомстить?
— Разумеется, дитя моё. И всем сердцем надеюсь, что Бог поможет нам в этом.
Всевышний не заставил долго ждать.
Я понял это уже на другой день, когда во время мессы обнаружил в толпе прихожан Хорсу из Фелинга.
Был день Святого Льва[29], и в соборе собралось много народу. Но Хорсу я мгновенно выделил из толпы. Рослый, статный, в меховой накидке, с длинными волосами, зачёсанными назад и оставлявшими открытым высокий лоб с залысинами, — Хорса выглядел внушительно и сурово. Само его появление в Бери-Сент-Эдмундс казалось необычным. Он не принадлежал к здешнему приходу, не был добрым христианином, вдобавок я почитал его своим недругом, ибо не забыл, как он повёл себя во время мятежа в Тауэр-Вейк. Впрочем, Хорса был врагом и Эдгару Армстронгу.
Но существовало и нечто, связывавшее этих саксов. Об этом красноречиво свидетельствовало внешнее сходство Хорсы с отцом графа Норфолкского, покойным таном Свейном. Возможно, кого-нибудь это могло бы и удивить, но только не меня — ведь мне довелось принимать исповедь у матери Хорсы. Леди Гунхильд была доброй христианкой, много жертвовала храмам, а на обитель Святого Эдмунда её благодеяния изливались беспрестанно. А на исповеди она открыла, что Хорса и Эдгар — единокровные братья.
Судьба выкидывает и не такие шутки — и вот оба брата, Хорса и Эдгар, не имея понятия о своём родстве, умудрились к тому же полюбить одну женщину, Гиту Вейк.
Моя мысль лихорадочно заработала, но для того, чтобы попытаться действовать, необходимо было доподлинно выяснить, с чего бы это Хорса заявился в Бери. В отличие от матери, христианин он никакой — скорее язычник или наполовину язычник, как и большинство этих невежественных простолюдинов в фэнах.
В ходе мессы я не сводил с него глаз. Хорса с любопытством следил за богослужением, прислушиваясь к звучным словам на латыни. Когда же начался обряд Святого причастия, приблизился ко мне и принял облатку.
— Тело и кровь Христовы... — я осенил его крестным знамением.
— Аминь!
За Хорсой стояла вереница причащающихся, но он замешкался и неожиданно поймал мою руку.
— Мне необходимо поговорить с вами, преподобный отче.
— Тебе придётся подождать, сын мой, пока я не окончу службу.
Он терпеливо кивнул.
Наконец прозвучало «Идите, месса окончена», и я подал саксу знак приблизиться.
— Сегодня ночью скончалась моя мать, благородная Гунхильд из Фелинга, — не глядя на меня, произнёс Хорса, выслушал произнесённые мною соответствующие событию слова и продолжил: — В последнее время мать тяжко хворала, а отошла тихо и спокойно. Перед кончиной её причастил и соборовал наш приходский священник отец Мартин. И последним желанием моей матери было, чтобы её похоронили на кладбище аббатства Святого Эдмунда. Я приехал сообщить вам её волю и смиренно прошу оказать содействие в её исполнении.
«Смиренно прошу» — ох как нелегко дались Хорсе эти слова! Ему, некогда выступившему с оружием против меня, отъявленному смутьяну. Это ли не пример того, что даже таким неотёсанным дикарям, как Хорса, приходится склоняться перед величием Церкви?
Но и это сейчас не было самым важным. Леди Гунхильд отошла в иной мир как нельзя более кстати, так как её просьба невольно сближала нас с Хорсой. А он сейчас был мне нужен как никогда.
— Многие благородные люди желали бы покоиться на кладбище столь прославленной обители, как Бери-Сент-Эдмундс.
Я произнёс это как можно мягче, но Хорса тут же вскинулся, и его рыжие глаза засверкали.
— Не заносись чересчур высоко, ты, бритая плешь! Или позабыл, что Гунхильд из Фелинга немало послужила процветанию аббатства, и ты не вправе даже...
— О, тише, тише, благородный тан! Я всего лишь хотел отметить, сколь высока честь быть погребённой среди первых людей Восточной Англии. У меня и в мыслях не было противиться воле леди Гунхильд, всё будет исполнено должным образом и со всей приличествующей торжественностью. Я немедленно велю всё подготовить к похоронам и отпеванию и распоряжусь, чтобы в Фелинг отправили братьев, которые доставят покойную в Бери-Сент-Эдмундс. Твоя мать, Хорса, всегда щедро жертвовала на нужды аббатства, поэтому завтра, как и в каждый последующий день в течение недели, в её честь будет отслужена месса.