Тем не менее в связи с Филиппейоном существует ряд неясностей. Например, предполагают, что на момент смерти Филиппа в 336 году строительство было еще не завершено, и здание было достроено уже при Александре. Это предположение объясняет, почему в семейной группе появилась статуя Олимпиады, несмотря на то что она не питала симпатии к своему супругу, и это чувство, вероятно, было взаимным, так что Филипп вряд ли желал поставить ее изваяние в столь важном здании. Однако были выдвинуты убедительные доводы в пользу того, что Филиппейон действительно был воздвигнут примерно за двадцать два месяца, прошедших от сражения при Херонее до убийства Филиппа.[663] Кроме того, исходя из исследования выемок для статуй в полукруглом каменном основании, на котором они стояли, было показано, что все пять статуй, и, таким образом, в том числе статуя Олимпиады, планировались изначально.[664] В связи с этим можно упомянуть о пяти головах из слоновой кости (Филиппа, Александра, Олимпиады и неизвестных мужчины и женщины, вероятно, Аминты и Эвридики), также, очевидно, составляющих семейную группу, которые были обнаружены в предполагаемой гробнице Филиппа в Вергине (см. Приложение 6). Это означает, что, несмотря на все сложности семейных отношений, Олимпиада включалась в семейные групповые изображения, скорее всего благодаря тому, что была матерью наследника.
Иногда высказывают мнение, что Филиппейон замышлялся как храм и что статуи были сделаны из золота и слоновой кости в так называемой хризоэлефантинной технике (об этом сообщает Павсаний), которая использовалась для изготовления культовых статуй. Из этого выводилось заключение, что Филипп уже стал считать себя божеством. Однако детальное изучение постамента продемонстрировало, что речь не может идти о хризоэлефантинной технике и что, вероятно, статуи были просто покрыты богатой позолотой. Это было обычным делом, так что, вероятнее всего, Павсаний ошибся (возможно, из-за того, что он не видел Филиппейон своими глазами, а опирался на слухи).[665] Более того, Филипп не притязал на божественный статус (аргументы в пользу этой точки зрения см. в Приложении 5). Поэтому Филиппейон строился как светское здание, призванное подчеркнуть могущество царя в роли гегемона всей Греции. Учитывая все вышесказанное, выглядят сомнительными предположения, будто появление женских статуй в таких общественных сооружениях знаменовало собой новую тенденцию, при которой представительницы царских семей публично признавались важными фигурами, имеющими влияние на политические дела.[666] Хотя Олимпиада и вмешивалась в политику, находясь в Пелле, когда Александр отправился в азиатский поход, очевидно, что Филипп вовсе не собирался повышать ее политическую роль в 337 или 336 годах.
Если безраздельная власть Македонии над Грецией была отчасти завуалирована Всеобщим миром, который на словах позволял грекам пользоваться свободой и независимостью, то Филиппейон в Олимпии устранял всякие сомнения в истинном положении вещей. Так как посетители и паломники приезжали из всех областей Греции, чтобы присутствовать или принять участие в Олимпийских играх, а также чтобы просто посетить это место — статуя Зевса Олимпийского была одним из семи чудес античного мира, — каждому тут же открывалось предназначение этого единственного в своем роде македонского сооружения.[667] Форма здания, привлекающая внимание зрителя, и тот факт, что пять статуй внутри размещались на полукруглом постаменте, заставляли посетителей обходить Филиппейон и внутри, и снаружи. Должно быть, они восхищались художественным замыслом и его воплощением и, само собой, проникались могуществом Македонии. Вероятно, они испытывали те же чувства, что и посетители лондонского Тауэра при виде королевских регалий.
663
Schultz, 'Leochares' Argead Portraits in the Philippeion', pp. 209–10. Шульц между прочим проводит интересную параллель со временем, которое требовалось на строительство гораздо более крупных монументальных сооружений, таких как Парфенон (девять лет) и храм Аскле-пия в Эпидавре (менее пяти лет). Кроме того, он указывает, что 111-я Олимпиада должна была состояться в Олимпии в 336 году, и Филипп мог несколько упасть в общественном мнении, если бы Филиппейон не был закончен к этому времени.
665
Ibid., pp. 220–1. Можно привести и другие примеры позолоченных статуй — статую Фрины, сделанную Праксителем (Павсаний 10.15.1), и Шульц также отмечает, что Александр I поставил свою позолоченную статую в Дельфах и в Олимпии, а Александр Великий в Дельфах. Шульц утверждает, что статуя Филиппа была связана с героическим культом или даже служила целям обожествления царя, но последнее предположение вряд ли приемлемо, см. Приложение 5.
667
См. Schultz, 'Leochares' Argead Portraits in the Philippeion', pp. 221–5, о расположении и форме здания.