Филипп использовал такую модель экономики, при которой деньги, полученные в результате одного похода, тратились на оплату другого, и почти всегда успешно. К концу 340-х годов он завершил длительную и дорогостоящую фракийскую кампанию. Поступление доходов, которые должны были принести новые завоевания, ожидалось еще не скоро, а поражение от трибаллов на обратном пути лишило македонян значительной части захваченной добычи, которую можно было превратить в ликвидные средства. Филипп же готовился принять участие в Четвертой Священной войне и, конечно, опять воевал с Афинами. Оба конфликта требовали присутствия в Средней Греции значительных военных сил. Возможно также, что начали истощаться рудники у горы Пангей. Поэтому Филипп нуждался в деньгах. Говорят, что в 334 году перед персидским походом у Александра в казне лежало всего лишь 70 талантов, которых могло хватить только на 30 дней; он был должен уже 200 талантов и был вынужден занять еще 800.[689] Ясно, что долги достались ему в наследство от отца.
Поскольку Персия славилась своими баснословными богатствами, скорее всего, главной причиной, побуждавшей Филиппа к азиатскому походу, было стремление к дополнительным доходам.
Второй вопрос — докуда хотел дойти Филипп. Ни один источник того времени не сообщает, каковы именно были его цели. Исократ призывал его завоевать все Персидское царство, но такие планы во многих отношениях кажутся нереалистичными, в том числе и потому, что Филипп только что создал Коринфский союз и вряд ли мог всерьез обдумывать столь амбициозный проект, как покорение всей Азии. Всегда существовала опасность, что что-то пойдет не так: знаменитый поход десяти тысяч греческих наемников (описанный Ксенофонтом в «Анабасисе») показал, с какими трудностями может столкнуться войско на обратном пути в Грецию. Если бы с Филиппом что-то случилось вдали от родины, то под угрозой оказалась бы не только гегемония в Греции, но и само будущее Македонии. И, как мы уже отмечали, Филипп вовсе не собирался победить персидского царя, чтобы установить абсолютную монархию и обрести статус живого божества.[690]
По легенде, Филипп обратился с вопросом об исходе вторжения в Азию к дельфийскому оракулу и получил ответ: «Бык увенчан; конец его близок, и есть совершитель».[691] Это предсказание — образец туманности: имел ли оракул в виду царя Персии, уподобив его жертвенному быку, отданного на заклание Филиппу? Или же под быком подразумевался сам Филипп? Филипп истолковал пророчество в выгодном для себя смысле, но год спустя погиб от руки убийцы. Можно провести параллель с судьбой Креза, царя Лидии в VI веке, который также хотел положить конец персидскому владычеству. Обратившись к оракулу, он получил ответ: «Великое царство падет». Так оно и вышло, но великим царством была держава самого Креза.
Поэтому, вероятней всего, Филипп намеревался вести военные действия главным образом в Малой Азии, по сути следуя второму совету Исократа (создать сельскохозяйственные колонии, заселив их неблагонадежными элементами из материковой Греции). В пользу этой гипотезы, возможно, говорит предложение, которое сделал Дарий III Александру в 332 году. На тот момент Александр захватил всю Малую Азию, побережье Средиземного моря к югу до Египта, сам Египет и дважды побеждал персидскую армию (при Гранине и Иссе). По сообщениям источников, вернувшись из Египта, он получил письмо (или несколько писем, написанных за какой-то промежуток времени) от Дария, в котором тот предлагал выкупить свою семью (захваченную в плен после битвы при Иссе) и отдать Александру все земли к западу от Евфрата до самого «Греческого моря».[692] Гетайры советовали царю принять это предложение. Именно к этому событию относится знаменитый обмен репликами между Парменионом и Александром, когда Парменион сказал: «Если бы я был Александром, я бы согласился», на что Александр ответил: «Я поступил бы так же, если бы был Парменионом». Конечно, Александр продолжил войну. С описанием в источниках дипломатических сношений между Александром и Дарием существует ряд неясностей, но сведения о просьбе отпустить за выкуп царскую семью и территориальных уступках можно считать вполне надежными. Готовность главных полководцев (служивших у Филиппа и осведомленных о его планах, а Парменион был одним из командующих передовым отрядом, отправленным в Азию в 336 году) принять предложение Дария может служить свидетельством того, что это согласовывалось с первоначальными намерениями Филиппа.
689
Аристобул, FGrH 139 F 4, Дурид, FGrH 70 F 40, Онесикрит, FGrH 134 F 2 = Плутарх, Александр 15.2, Арриан 7.9.6, Квинт Курций Руф 10.2.24, [Плутарх], Moralia 327d, 342d.
690
См. Fredricksmeyer, 'Final Aims of Philip II, pp. 85–98; cp. Fredricksmeyer, 'Alexander the Great and the Kingship of Asia', в книге A. В. Bosworth and E. J. Baynham (eds), Alexander the Great in Fact and Fiction (Oxford: 2000), pp. 136–66. Этот вопрос важен для понимания целей Александра: вынашивал ли он такие же грандиозные замыслы, как его отец (по мнению Фредриксмейера), или же собирался захватить только Малую Азию, позднее расширив свои планы; cp. Р. A. Brunt, 'The Aims of Alexander', G&R2 12 (1965), рр. 205–15, Griffith, Macedonia 2, рр. 485–9 и 517–22; ср. Е. Bloedow, 'Why Did Philip and Alexander Launch a War against the Persian Empire?', L'Ant. Class. 72 (2003), pp. 261–74 и см. далее главу 16.
692
Диодор 17.39.1–2, 17.54.1–6, Арриан 2.25, Квинт Курций Руф 4.1.7–14, 4.11.1–5, Плутарх, Александр 29.7–8, Юстин 9.12.1–10. Источники противоречит друг другу, обсуждение см. в книге А. В. Bosworth, A Historical Commentary on Arrian's History of Alexander 1 (Oxford: 1980), pp. 227–33 и 256–7. О предшествующих событиях ср. Ian Worthington, Alexander the Great, Man and God, rev. and enl. edn (London: 2004), pp. 124–5.