Согласно планам, одним из результатов похода должно было стать освобождение греческих городов Малой Азии и, таким образом, расширение Македонской империи и пополнение казны. Хотя некоторые авторы и утверждают, что Филипп собирался свергнуть персидского царя, эти источники носят либо весьма спорный характер, либо были созданы позже описываемых событий[693] и потому допускают различные трактовки: в частности, они могут подразумевать лишь, что Филипп намеревался освободить из-под персидской власти Малую Азию. Даже в предсказании дельфийского оракула ничего не говорится о завоевании всей Персидской державы, и только Диодор, приведя это пророчество, делает вывод, что Филипп хотел захватить всю Азию.[694] Однако важнее в связи с этим упомянуть другой момент: в 334 году, прежде чем вступить на персидскую землю, Александр бросил в нее копье в знак того, что он забирает Азию у богов по праву копья.[695] Это был не просто символический акт: он показывает, что планы Александра были обширнее замыслов его отца. Возможно, в этом заключалась еще одна причина, по которой он отверг предложение Дария, а именно потому, что оно относилось к землям, которые хотел завоевать Филипп.
Конечно, поход в Малую Азию, каков бы ни был его итог, привел бы к военному столкновению с персидским царем, однако в 338 году Персия все еще была охвачена смятением после убийства Артаксеркса, а его преемник Арсес до сих пор все свои силы устремлял на то, чтобы закрепиться на престоле. Скорее всего, Филипп рассчитывал, что Арсес будет больше озабочен собственным положением, чем действиями македонян в далекой Малой Азии. В 336 году, когда был убит Арсес, все говорило за то, что Филипп верно истолковал дельфийский оракул.
Благодаря Филиппу была установлена македонская гегемония в Греции, скрепленная созданием Коринфского союза. Кроме краткого периода после смерти Филиппа в 336 году, когда греческие государства подняли восстание против Македонии, заложенные Филиппом порядки действовали до смерти Александра в июне 323 года. Филипп так и не выступил в азиатский поход, так как в июле 336 года пал жертвой покушения. Однако его замыслы не умерли вместе с ним, хотя Александр и далеко отошел от первоначальных намерений отца, которым дал столь блестящее воплощение.
Глава 13
Убийство
Новая царица: браки Филиппа как часть общей политики
Между тем в Пелле полным ходом шла подготовка к седьмой (и, как оказалось, последней) свадьбе Филиппа с представительницей знатного македонского рода Клеопатрой.[696] Ей еще не исполнилось и двадцати лет, и она была на много лет младше Филиппа. По-видимому, ее отец и брат уже умерли, а удочерил ее дядя и опекун Аттал. Заключая предыдущие шесть браков, Филипп руководствовался, как мы видели, прежде всего военными и политическими соображениями, но на сей раз все было иначе: как сообщают источники, на Клеопатре он женился по любви. Это нарушение привычного порядка вызывает недоумение и требует внимательнее рассмотреть причины, по которым он заключал предыдущие браки.
Единственным источником, называющим всех семерых жен Филиппа и приводящим мотивы этих браков, является отрывок из жизнеописания македонского царя, написанного в III веке до н. э. перипатетиком Сатиром. Этот отрывок цитируется Афинеем, писателем гораздо более позднего времени (II век н. э.):[697]
«Филипп Македонский, отправляясь в свои походы, женщин не брал, как делал это Дарий, низвергнутый Александром. Этот Дарий, как пишет в третьей книге "Жизни Эллады" Дикеарх, несмотря на то, что вел борьбу за самое существование, возил с собой при этом триста шестьдесят наложниц. Но Филипп вступал в новый брак при каждой новой войне: "За двадцать два года своего царствования, — пишет Сатир в его жизнеописании, — он был женат на Аудате из Иллирии и имел от нее дочь Киннану, и на Филе, сестре Дерды и Махаты; чтобы породниться с фессалийцами, он завел детей от двух фессалийских жен, одна из которых, Никесиполида Ферская, родила ему Фессалонику, а другая, Филинна Ларисейская, родила ему Арридея. А молосское царство он приобрел, женившись на Олимпиаде, принесшей ему Александра и Клеопатру. Когда он покорил Фракию, к нему пришел фракийский царь Кофела с дочерью Медой и большим приданым; и он ввел ее в дом второй женой, рядом с Олимпиадой. После всех этих женщин он влюбился и женился на Клеопатре, сестре Гиппострата и племяннице Аттала, и тоже ввел ее в дом рядом с Олимпиадой, и этим расстроил и погубил свою жизнь. Ибо тут же, еще во время свадьбы, Аттал сказал: «Вот теперь, царь, у тебя будут рождаться законные сыновья, а не ублюдки!» — на что Александр швырнул в него чашей, которую держал в руке, а тот в Александра своею. После этого Олимпиада бежала к молоссам, Александр к иллирийцам, а Клеопатра родила Филиппу дочь Европу».
693
Исократ 5.120, Письмо 2.11, Диодор 16.91.4, 16.92.4; сложности в толковании источников отметил Фредриксмейер, см. Fredricksmeyer, 'Final Aims of Philip II, p. 90 n. 14.
694
Диодор 16.91.3–4. Ср. Диодор 16.92.4, но откуда ему было знать, что Филипп думал о персидском царе?
696
Афиней 13.557d, Диодор 16.93.9, Юстин 9.5.8–9; см. Е. Carney, Women and Monarchy in Macedonia (Norman, OK: 2000), pp. 70–5. Арриан 3.6.5 говорит, что Эвридика получила новое имя после брака; ср. W. Heckel, 'Cleopatra or Eurydice?', Phoenix 32 (1978), pp. 155–8. Впрочем, скорее всего, Арриан ошибся: Е. Badian, 'Eurydice', в книге W. L. Adams and Е. N. Borza (eds), Philip II, Alexander the Great, and the Macedonian Heritage (Lanham, MD: 1982), pp. 99–110.
697
Афиней 13.557b-e; ср. 13.560c. Подробнее о списке Сатира см. A. D. Тronson, 'Satyrus the Peripatetic and the Marriages of Philip II, JHS 104 (1984), pp. 116–26; cp. Ellis, Philip II, pp. 212–14, Griffith, Macedonia 2, pp. 214–15 и 220–30. Английский перевод см. Tronson, рр. 119–20.