Как известно, Филипп был многоженцем и не имел обыкновения разводиться с одной женой, чтобы жениться на другой.[698] Из первых шести его супруг четыре говорили по-гречески (Фила, Олимпиада, Филинна и Никесиполида), а две были родом из областей, лежащих за пределами греческого мира (Аудата и Меда), и все эти браки были заключены в то время, когда он либо защищал македонские границы, либо расширял их. На самом деле первые пять браков пришлись на относительно небольшой промежуток времени в начале его царствования до 352 года (в шестой он вступил десять лет спустя, в 342 году). О некоторых его женах мы почти ничего не знаем, и, вероятнее всего, они мало чем отличались от наложниц (например, Филинна и Меда). Никесиполида умерла через двадцать дней после рождения дочери Фессалоники (по-видимому, от осложнений при родах?); возможно, некоторые другие его жены также умерли раньше его. Если и так, то мы не имеем об этом никаких сведений.
В приведенном выше отрывке есть места, допускающие различные толкования. Кроме того, супруги Филиппа перечислены в неправильном порядке. Так, местами перепутаны фессалийские жены, вероятно, по недосмотру Сатира, хотя на начальном этапе правления Филиппа происходило так много событий, что подробности вполне могли ускользнуть от внимания.[699] Нас прежде всего интересует утверждение, что все его браки, кроме последнего, были связаны с войной (kata polemon).[700] На этом основании обычно делается вывод, что Филипп заключал их, исходя из политических и военных соображений, а седьмой брак был исключением из этого правила.
Однако нужно учитывать, что точность фразы kata polemon вызывает сомнения. Отрывок из Сатира включен Афинеем в похвалу замужним женщинам,[701] в которой говорится о спартанских обычаях, афинском единобрачии, двоеженстве Сократа, а затем о многоженстве. Таким образом, цитируя Сатира, Афиней демонстрирует сложности, причиняемые многоженством: Филипп, который не брал женщин в походы, противопоставляется Дарию с его 360 наложницами,[702] но особенно подчеркиваются раздоры в семействе Филиппа после того, как он ввел в дом седьмую жену, Клеопатру. Чтобы достичь этой цели, Афиней мог подвергнуть отрывок из Сатира осознанной правке, и таким образом, возможно, браки Филиппа увязал с войной именно Афиней, а не Сатир.[703] Если так, то первые шесть браков македонского царя могли никак не соотноситься с военными делами. Впрочем, сам «шаблон», которому следовал Филипп, свидетельствует об обратном.
Главными целями Филиппа были безопасность границ, объединение Македонии и экономический рост: экспансия сама собой вытекала из трех этих задач. Для выполнения своих замыслов к 352 году он вступил в пять браков. В том году он был избран архонтом Фессалии и начал играть все более важную роль в делах Средней Греции. С этих пор Македония находилась в полной безопасности, ее границы были надежно защищены, а влияние самого Филиппа на греческую политику неуклонно возрастало. Это может служить объяснением того, что на протяжении следующих десяти лет он не взял ни одной жены до свадьбы с фракийской княжной Медой в 342 году, когда он увяз во фракийской войне, порядок, установленный им в Средней Греции, трещал по швам, а новое столкновение с Афинами было неизбежным. Мы обладаем неоспоримыми свидетельствами того, что первые его шесть жен были родом из пограничных с Македонией областей и что большая часть его браков была заключена на раннем этапе его царствования kata polemon, когда он сражался за объединение своей державы и отражал вражеские нападения.
698
См. Ellis, Philip II, рр. 212–14, где приводятся доводы в пользу того, что Филипп не разводился со своими женами и что все эти женщины действительно были его супругами, а не простыми любовницами.
700
Эллис (Ellis, Philip II, p. III) переводит «из военных соображений», что не подразумевает собственно военных действий, но этот перевод не совсем отражает смысл оригинала.
702
Ср. Юстин 10.1.1, о том, что у Артаксеркса II (405–359) было 115 сыновей от наложниц, но «только трое от законного брака».
703
См. Tronson, 'Satyrus the Peripatetic', pp. 120–6; cp. Carney, Women and Monarchy in Macedonia, pp. 53–5.