Реакция Александра и Олимпиады на издевательские замечания Аттала сыграла важную роль в ухудшении отношений между ними (особенно Александром) и царем. Аттал и отец нанесли Александру личное оскорбление, и его возмущение вполне понятно. Мотивы Олимпиады не столь очевидны. Вряд ли она могла думать, что сын от брака с Клеопатрой действительно создаст угрозу для вступления на престол ее сына. Александру было уже 20 лет, и он был общепризнанным наследником. В 340 году Филипп продемонстрировал это, назначив его регентом, а в 338 году доверил ему командование левым флангом в битве при Херонее (карта 6). Сразу после этого Александр был послан в Афины в качестве официального представителя Македонии. Теперь, в 337 году, готовясь к азиатскому походу и заставив греков признать свою гегемонию, Филипп едва ли хотел вызвать какие-либо сомнения в вопросе о престолонаследии у своего сына и официального преемника. В любом случае, даже если бы у Клеопатры родился сын, он был бы гораздо моложе Александра и уже поэтому не смог бы узурпировать его права.
В действительности ссора с Атталом, как кажется, была раздута на ровном месте. Скорее всего, своими словами он хотел лишь уязвить мать Александра и ничего больше. Вполне возможно, учитывая склонность македонян к бахвальству на симпозиях, Александр хвалился своими подвигами при Херонее, когда он уничтожил фиванский Священный отряд. Старший и заслуженный Аттал, возможно, захотел немного сбить с него спесь. Поскольку, как всем было известно, Александр очень любил свою мать, любая насмешка в ее адрес должна была подействовать на наследника. Аттал понимал, что Филипп вряд ли встанет на ее защиту, учитывая их напряженные отношения, и, вероятно, думал, что ему, тестю Филиппа, сойдет с рук язвительное замечание, в сколь бы дурном вкусе оно ни было выдержано.
Спустя несколько месяцев после свадьбы Клеопатра родила дочь Европу, но это, по-видимому, никак не повлияло на Александра и Олимпиаду. Скорее, оба они видели лишь то, что эта свадьба привела к сближению Филиппа и Аттала, и именно это, по словам Юстина, побудило их к заговору против Филиппа. Аттал и другой македонский полководец Кен были женаты на дочерях Пармениона. Кроме того, Аттал с Парменионом вскоре были назначены начальниками передового отряда, который отправился на разведку в Азию.[726] Иными словами, Филипп все ближе сходился со своими полководцами, тогда как Александр оставался на периферии. Правда, он все еще был наследником, но уже не входил в узкий круг приближенных. Ярче всего это показывает ссора на свадебном пиру, когда Филипп встал на сторону нового родственника против родного сына. Хотя Александр и жил в Пелле в статусе наследника престола, но не был во власти.[727]
Кстати, насмешки Аттала могут прояснить вопрос, была ли мать самого Филиппа, Эвридика, родом из Линкестиды или Иллирии.[728] Если бы она была иллирийкой, то слова Аттала о «незаконнорожденности» относились бы и к македонскому царю. Вряд ли Аттал не понимал этого или же полагал, что ему сойдет с рук такое оскорбление. Судя по всему, мать Филиппа была из Линкестиды.
Затея Пиксодара
Между тем наступила зима 337 года, которая ознаменовалась новой ссорой между отцом и сыном. На сей раз причиной послужили действия Пиксодара, сатрапа Карии в южной Анатолии (со столицей в Галикарнасе). Пиксодар был младшим из трех сыновей Мавсола, поддержавшего восставших союзников в Союзнической войне 356–355 годов. Он стал править Карией около 340 года, изгнав свою сестру Аду, вдову своего предшественника Идриея. В 338 году, когда Артаксеркс III пал жертвой заговора Багоя, (Пиксодар воспользовался смутой и решил восстать против персидского царя, которому выплачивал дань. Для этого он обратился с просьбой о союзе к Филиппу.
Союз сулил немалые выгоды Пиксодару, но также был полезен и Филиппу, так как Кария могла стать отличной базой для военных действий в Малой Азии. Впрочем, Пиксодар не хотел ограничиваться простым соглашением и предложил скрепить политический союз браком между двумя правящими домами, выразив желание отдать за представителя македонской династии свою старшую дочь Аду. Филипп как никто другой знал толк в политических браках и выдвинул кандидатуру Арридея; Пиксодар согласился. Как ни странно, это обидело Александра, которому показалось, что его как-то обошли. Не принимая во внимание желания своего отца, он поручил Фессалу, трагическому актеру и своему близкому другу, передать Пиксодару, что он сам готов жениться на Аде. Такое предложение еще больше понравилось карийскому сатрапу.[729]