Кроме того, рассуждая о средствах, которые Филипп тратил на строительство различных общественных сооружений, Юстин сообщает, что «он разослал по царствам и богатейшим городам своих посланцев, которые должны были распространять слухи, что царь Филипп за большие деньги сдает подряды на строительство городских стен, святилищ и храмов, и через глашатаев вызывать [к нему] предпринимателей. Когда же те приезжали в Македонию, их задерживали там путем различных проволочек, а они, боясь царя, потихоньку уезжали обратно».[810] Из этих отрывков вырисовывается власть, основанная на страхе, когда подданные хранили верность своему царю из боязни, а не из уважения и восхищения, несмотря на все его достижения.
Эта картина резко контрастирует с восторгами толпы, когда Филипп предстал перед ней в театре за считаные минуты до своей гибели.
Неожиданное поведение армии после поражения в 353 году, когда Филипп правил уже шесть лет и не раз доказывал свою доблесть и способности, заставило его переосмыслить свое отношение к армии, на которой покоились единство и целостность государства.[811] Это поражение повлекло за собой серьезные последствия в приграничных областях, так как от Филиппа отвернулись и олинфяне, и фракийский царь Керсоблепт, и возникла серьезная опасность вторжения пеонов и иллирийцев. Именно тогда Филипп осознал, насколько сильно его власть зависит от войска, несмотря на все его успехи в других сферах.
Филипп не стал откладывать месть в долгий ящик и уже через несколько месяцев наголову разгромил Ономарха в битве на Крокусовом поле. Теперь для него насущной необходимостью стало не давать армии бездействовать, постоянно водить ее в походы и, конечно, побеждать. В конце концов, он пришел к власти при чрезвычайных обстоятельствах, а подлинный наследник престола (Аминта) был все еще жив. Филипп ходил в походы каждый год; пока его армия одерживала победы, а его победы приносили благосостояние македонянам, он мог ничего не опасаться. После покорения Греции и создания Коринфского союза одним из мотивов для вторжения в Персию могла служить необходимость занять армию делом. Поэтому войско было для Филиппа источником и силы, и слабости. То же самое можно сказать и об Александре, которому довелось столкнуться с двумя мятежами. Первый (в Индии) не дал ему продвинуться дальше на восток и заставил повернуть назад, а причиной второго (в Опиде) стало недовольство его политикой и притязаниями на статус живого божества.[812]
Другим поводом для критики Филиппа, нашедшим отражение в источниках, была его неспособность благоразумно распоряжаться деньгами.[813] Похоже, он тратил огромные суммы на содержание армии, флота (пусть и небольшого) и двора. Кроме того, другую статью расходов составляли частые и крупные взятки, с помощью которых он перетягивал на свою сторону греческих политиков; немалые деньги уходили и на строительство храмов, укреплений и прочих сооружений.[814] Впрочем, македонский царь владел всеми природными ресурсами своего царства, такими как рудники и пахотные земли, и получал с них прибыль. Филипп существенно расширил македонские владения, а потому повысил доходы населения и государственной казны. И все же, по-видимому, к концу его царствования Македония оказалась в незавидном финансовом положении, раз уж, как полагают, деньги стали одной из причин азиатского похода. Нужно помнить и о том, что, как мы говорили, Филипп придерживался экономической модели, при которой доход, полученный в результате одной военной кампании, направлялся на финансирование другой, а прибыль с одной области — на развитие другого региона.[815] Следует также различать имущество и ликвидный капитал (в котором, вполне возможно, Филипп остро нуждался после долгой войны во Фракии, за которой тут же последовал конфликт с греками).
811
См. далее Ian Worthington, 'Alexander, Philip, and the Macedonian Background', в книге J. Roisman (ed.), Brill's Companion to Alexander the Great (Leiden: 2003), pp. 94–6.
812
Первый мятеж случился на реке Гифас в 326 году, см. А. В. Bosworth, Conquest and Empire: The Reign of Alexander the Great (Cambridge: 1988), pp. 132–3, Ian Worthington, Alexander the Great: Man and God, rev. & enl. edn (London: 2004), pp. 214–17. Второй был в Опиде в 324 году: см. Bosworth, Conquest and Empire, pp. 159–61, Worthington, Alexander, pp. 248–52. См. также E. Carney, 'Macedonians and Mutiny: Discipline and Indiscipline in the Army of Philip and Alexander', CP 91 (1996), pp. 19–44.