С другой стороны, Демосфен понимал, что афиняне наживут себе в лице Фив вечного врага, если события будут разворачиваться таким образом. Он также понимал, в отличие от Эсхина, что все действия Афин за последние несколько лет не позволяют рассчитывать на долгосрочный союз между ними и Филиппом на равных условиях. Кроме того, Филипп не нуждался ни в Эсхине, ни в ком-либо другом, чтобы придумать повод для вмешательства в дела Средней Греции, поскольку к 340 году он уже был полон решимости повести туда свою армию. Остановить его мог бы только союз между Афинами и Фивами, учитывая мощь беотийского войска. Поэтому Демосфен убедил Народное Собрание в том, что Афинам не следует принимать участия в чрезвычайном заседании Совета амфиктионии. Таким образом, афиняне сочли, что навлечь на себя неудовольствие прочих государств в долгосрочной перспективе будет не так опасно для Афин, как вызвать возмущение фиванцев.
Совет амфиктионии собрался на чрезвычайное заседание в мае или июне 339 года, и на нем отсутствовали представители Фив и Афин. Совет объявил священную войну против амфиссийцев, которые оказались ровно в том положении, в какое рассчитывали загнать афинян. Председатель Совета Коттиф возглавил войска амфиктионии, которые должны были заставить амфиссийцев выполнить принятые решения, то есть выплатить штраф и изгнать тех, кто ранее участвовал в столкновении с отрядом амфиктионии, посланным для проверки обвинений Эсхина. Немаловажно, что (вероятно, по предложению Коттифа) Совет решил назначить Филиппа начальником войск амфиктионии в случае, если амфиссийцы откажутся подчиниться.[549]
Скифские походы Филиппа
Все эти события происходили в то время, когда Филипп возвращался в Пеллу из Скифии. Сняв осаду с Византия, царь собрался отомстить скифам, обитавшим к югу от Дуная (в румынской Добрудже), которыми правил 90-летний царь Атей (карта 3). Скифы славились конными лучниками, которые обращались в притворное бегство перед врагом, заставляя его терять строй в погоне, а затем окружали его со всех сторон, выпуская град стрел с убийственной точностью. До последнего времени Филипп расширял пределы своей империи, не вступая на земли Атея, а тот в свою очередь продвигался на юг от Дуная, не тревожа Филиппа. Однако положение разительным образом изменилось после фракийских походов македонского царя.
Ослабление Византия играло на руку Атею, и поэтому он приветствовал действия Филиппа, осадившего город. Неся тяжелые потери в войне с истрианами в Малой Скифии, он через жителей Аполлонии попросил военной помощи у Филиппа, пообещав усыновить его и сделать своим наследником.[550] Несмотря на то что в то время Филипп был занят осадой Византия, он решил послать к Атею небольшой отряд пехоты и конницы. Однако прибыв на место, македоняне увидели, что их помощь больше не требуется, так как вождь истриан умер, а Атей заключил с ними мир. Вместо того чтобы поблагодарить македонян, Атей приказал им вернуться и отказался оплатить расходы, заявив, что суровый климат и плохая почва его владений позволяют добывать лишь столько, сколько необходимо для пропитания его подданных, и у него нет денег, чтобы заплатить Филиппу. Естественно, Филипп увидел в таком поведении скифского царя признаки явной враждебности. Кроме того, он посчитал, что захватнические замыслы Атея ставят под угрозу его собственные планы по обустройству Фракии. Поэтому, сняв осаду с Византия, в начале весны 339 года он повел свою армию на север против скифов.
Филипп попытался скрыть свои намерения от Атея, направив к нему посольство, которое потребовало предоставить македонянам свободный проход к устью Истра (Дуная), где Филипп якобы собирался воздвигнуть памятник своему предку Гераклу.[551] Македонский царь утверждал, будто он поклялся сделать это во время осады Византия. Атей разгадал уловку и отказался выполнять требования Филиппа. Согласно Феопомпу, его ответ отражал свойственную ему грубость:
«Если Филипп хочет выполнить обет, то пусть он пришлет статую к нему, (Атею). Он обещает не только поставить статую, но и сохранить ее невредимой, однако он не потерпит, чтобы войско Филиппа вступило в его пределы. Если же Филипп поставит статую против воли скифов, то, как только он уйдет, Атей низвергнет статую, а медь, из которой она отлита, превратит в острия для стрел».[552]
Этот ультиматум, как можно было ожидать, не возымел действия. Македонская армия вторглась на земли скифов. Состоялась лишь одна битва, в которой погиб Атей. Больше о скифском походе нам ничего не известно: он закончился к началу лета. Таким образом, Филипп присоединил к своей державе царство Атея, простиравшееся от Дуная до Азовского моря. Мы так и не знаем, воздвиг ли он статую Геракла. Если и так, то от нее не осталось никаких следов: по крайней мере, румынские археологи до сих пор не обнаружили ничего похожего.[553]
549
Демосфен 18.151–2; см. далее Ellis, Philip II, рр. 186–8, Harris, Aeschines, рр. 127–30.
552
Феопомп, FGrH 115 F 162; ср. Юстин 9.2.12–13. Английский перевод Hammond, Philip, р. 136.
553
Я благодарю моего коллегу профессора Л. Окамуру за его поиски современных археологических материалов по этой области.