Филипп также назначил новых мэтров прошений. Этих чиновники, также известных как poursuivants du roi, первоначально было шесть: три мирянина и три клирика. Они отвечали за прием прошения, адресованных королю, чтобы определить, достойны ли они быть представленными на рассмотрение Совета, и за управление отправкой ответов по ним Канцелярией. Желая угодить как можно большему числу своих слуг, Филипп решил оставить на месте мэтров прошения служивших при Карле IV и добавил к ним Гийома де Сент-Мора (до того, как тот стал канцлером), Эмери Жено и Гийома Бертрана. Таким образом, число мэтров увеличилось с шести до девяти. То же самое он сделал с магистрами двора и камергерами: Эрар де Беллеперш, Мишель де Рекур, Роберт Фретар, Жан д'Андрессель, Пьер Труссо и Жоффруа де Бомон усилили прежнюю команду находившуюся под руководством Жана де Бомона, суверена королевского двора. Магистров двора и камергеров, которых изначально было шесть, теперь стало тринадцать[196].
Среди новых членов королевского двора были некоторые из крупных вассалов, такие как Труаяр д'Усаж, видам Мэна, ставший королевским рыцарем; Тибо де Матефелон, из Анжу, получивший должность камергера; Морис Шамайар, легист и декан Сен-Мартен-де-Тур, ставший мэтром прошения. На службу к Филиппа поступили и многие другие сеньоры, из областей, граничащих с графством Валуа[197].
Такая интеграция в королевскую администрацию бывших слуг или верных семье Валуа людей была совершенно нормальной практикой, поскольку в то время вознаграждение было непременным инструментом управления: если служба королю и оставалась привлекательной, то во многом благодаря наградам, которые государь даровал своим самым верным офицерам, позволяя им подняться в социальной иерархии. Преимущество было двойным. Награда гарантировала королю преданность его слуг, укрепляя связывающие их личные узы. Во-первых они были преданы королю, потому что были обязаны ему своим состоянием; во-вторых, награда стимулировала эффективность офицеров, которые были мотивированы еще и тем, что королевская щедрость могла быть распространена на всех их родственников.
Поэтому Филипп стремился угодить как можно большему числу людей, будь то бывшие слуги Капетингов или его собственные друзья и сторонники. С политической точки зрения это был мудрый шаг, поскольку новый король демонстрировал свое желание идти по стопам предшественников и в то же время сохранял большую часть своего окружения, поддержка которого была ему необходима для утверждения своей власти. С другой стороны, это создавало проблемы для королевской казны, которой пришлось решать вопрос увеличения числа офицеров, подлежащих оплате. Наконец, это означало, что король рискует появлением сильной конкуренции внутри властных команд, а борьба за влияние между старыми и новыми членами королевского двора может привести к появлению партий.
Таким образом, у нового короля было множество преимуществ. Он унаследовал монархию с прочными институтами власти, деятельность которых постоянно совершенствовалось. Он также мог рассчитывать на поддержку многих верных и опытных офицеров. И последнее, но не менее важное: Филипп стал главой самого густонаселенного и могущественного королевства Запада, и у него было мало соперников, способных с ним сравниться.
Авторитет императора неуклонно падал со времен Великого междуцарствия (1250–1273), а убийство Альбрехта Габсбурга в 1308 году стало свидетельством глубокого раскола, существовавшего между немецкими князьями. Людвиг IV Баварский, избранный Королем римлян в 1314 году и коронованный императором в 1328 году, был слаб и к тому же конфликтовал с папством. Капетинги воспользовались этим ослаблением императорской власти, чтобы распространить свою на восток от границ королевства, как это было продемонстрировано, например, во время правления Филиппа IV, когда графство Бургундия и Барруа перешли под французский сюзеренитет.