В чем же видит Патнэм несостоятельность трактовки значения Фейерабендом? Во-первых, согласно Патнэму, отождествив значение термина с определенной теорией, содержащей этот термин, Фейерабенд "просто спутал "употребление слов" (в лингвистическом смысле) с вхождением их в некоторый контекст" [12]. Проведя различие между такими понятиями, как "значение слова" и "вхождение слова в контекст", Патнэм четко обозначил принципиальное расхождение между его позицией и позицией Фейерабенда. Если Фейерабенд придерживается контекстуальной концепции значения, согласно которой значение термина определяется контекстом его употребления, то Патнэм вполне однозначно признает, что каждое слово обладает самостоятельным значением, не зависящим от значений других слов, входящих в контекст его употребления.
Основное же возражение Патнэма состоит в том, что для Фейерабенда не существует различия между лингвистическим значением термина и теми представлениями, которые складываются у людей о явлении, обозначенном данным термином. Однако, "опираясь на лингвистическую интуицию, лингвистически более правильно говорить, что Галилей измерял и рассуждал о величине, которую мы называем "температурой", но наши представления относительно этой величины несколько отличаются от тех, которые были у Галилея" [13]. Отождествление значения термина с содержащей этот термин теорией означает устранение различия между вопросом о значении и вопросом о факте, а это в свою очередь означает невозможность провести различие между аналитическим и синтетическим, невозможность решения вопросов о тождестве и различии значений. Однако именно эти вопросы имеют принципиальную важность для теории значения. С другой стороны, Патнэм обратил внимание на тот факт, что если значение термина тождественно теории, содержащей этот термин, то утверждение Фейерабенда «"Различие теорий влечет различие в значении" выражает у него только то, что "Различие теорий влечет различие теорий"» [14], то есть, по существу, является тавтологией. Но будь это утверждение тавтологией, оно не привлекло бы столь большого внимания и не произвело бы такой сенсации, какую оно имело. Дело здесь в том, считает Патнэм, что в этом утверждении происходит неявная подмена, и термин "значение" употребляется не в фейерабендовском смысле, а в обычном смысле, то есть так, как он используется в лингвистической теории и в повседневном употреблении. Это означает, что Фейерабенд использует два понятия значения, хотя и не отдает себе в этом отчета.
В чем же состоит этот обычный смысл слова "значения"? По мнению Патнэма, в основе теории значения лежит тот факт, что язык имеет правила – синтаксические и семантические. Эти правила описывают способы лингвистически корректного употребления слов, определяют, какие выражения являются синонимичными, а какие выражения являются многозначными, устанавливают, когда предложение считается аналитическим и т.д. «Назвать женатого человека "холостяком" или сказать, что геометрическая точка "грациозна", – значит нарушить семантические правила…» [15], и, обобщая сказанное, Патнэм дает следующее определение: «"Значение" некоторого слова является функцией правил, управляющих его употреблением» [16]. Отметим, что это определение Патнэма говорит о его приверженности к теории, которая действительно в это время была преобладающей в философии языка. Согласно этой теории, понимать значение выражения значит знать, как это выражение употребляется. Однако эта трактовка значения не является единственной и ей противостоит точка зрения, согласно которой понимать предложение (знать его значение) значит знать условия его истинности.
Из трактовки значения как употребления вытекает, что термин изменяет свое значение тогда, когда изменяются правила, управляющие его употреблением. Но здесь возникает вполне правомерный вопрос: не происходит ли вместе с изменением теории и изменение семантических правил? Положительный ответ на этот вопрос означал бы, что трактовка Фейерабендом термина "значение" вполне согласуется с "обычным" пониманием этого термина. Хотя Патнэм явным образом не формулирует этого вопроса, весь пафос его критики предполагает отрицательный ответ. Кроме того, в статье "Как нельзя говорить о значении" содержится рассуждение, которое разъясняет его позицию по этому вопросу. Патнэм рассматривает случай, когда человека спрашивают о значении слова "золото", и отмечает, что в ответ этот человек может дать «массу эмпирической информации о золоте (что оно драгоценно, имеет обычно желтый цвет, не подвержено коррозии и т.д.) в дополнение к существенной лингвистической информации о том, что "золото" есть наименование некоторого металла. И даже если золото станет "дешевым как грязь", начнет ржаветь или окажется зеленым, значение слова "золото" не изменится. Только в том случае, если бы мы прекратили использовать "золото" как наименования некоторого металла или употребили бы это слово для названия другого металла, основное значение этого слова изменилось бы. (Я говорю "основное значение", поскольку сопутствующие значения слова "золото" действительно зависят от того, что фактически золото обычно желтого цвета, драгоценно и т.д.)». [17] Этот отрывок в сжатом виде содержит набросок той идеи, разработке и обоснованию которой Патнэм в дальнейшем посвятит немало работ и которая составляет специфику его подхода к проблеме значения. Эта идея состоит в том, что в значении термина существует некоторое устойчивое ядро ("существенная лингвистическая информация"), которое остается инвариантным при переходе термина из одной теории в другую, хотя "сопутствующие значения" термина могут при этом измениться. Устойчивость этого ядра определяется тем, что термин всегда обозначает вполне определенное явление природы или объект, то есть он как бы "пришпилен" к некоторому фрагменту реальности.