Постчеловек подрывает пределы и символические границы, положенные понятием человека. Такие дуализмы, как человек/животное, человек/машина и, в целом, человек/нечеловек исследуются в рамках подхода, который не основывается на оппозиционных схемах. В том же смысле постчеловек деконструирует четкое деление жизни/смерти, органического/синтетического и естественного/искусственного. Теперь мы переходим к области третьего вопроса: всегда ли люди были постлюдьми? Здесь мы будем исследовать область «био», то есть область жизни и биологии (главы 19–22), а также биоэтики и биотехнологической эволюции постчеловечества (главы 23–25). Антропоцентрический выбор bios, которому отдается привилегия перед zoē, показывает наличие эксклюзивной сферы самой «жизни», которую лучше представить как человеческое понятие, основанное на человеческом когнитивном аппарате. В этой части постчеловеческий перспективистский подход будет признан в самой его телесности, исторически выявляемой благодаря тезисам Фридриха Ницше [Ницше, 1996в; 2005], а биологически – в критической оценке понятия «аутопоэзиса» [Maturana, Varela, 1972] (глава 26). В конечном счете постгуманизм ставит под вопрос биоцентризм, сентиоцентризм, витализм и само понятие жизни, размывая границы между одушевленным и неодушевленным, в соответствии с квантовым подходом к физике существования. Затем мы перейдем к третьему уровню реконфигурации постчеловека, являющемуся онтологическим в более узком смысле. Мы начнем с исследования динамической и плюралистической прирокультуры[5] материи (глава 29), затем перейдем к квантовой физике и теории струн, получившей философскую интерпретацию в новых материализмах (глава 28) и, в частности, в работах Карен Барад [Barad, 2007] и в ее реляционной онтологии. В этом контексте человек понимается не как единичный агент, а как часть семиотической и материальной многомерной сети [Латур, 2013; 2014]; в этом смысле человек уже является постчеловеком. Эволюция в ее материалистическом исполнении может рассматриваться в качестве технологии существования; каждое материальное проявление может восприниматься в качестве узла становления, если следовать плюралистически-монистическому, но в то же время монистически-плюралистическому подходу к мультиверсуму.
Понятие мультиверсума (глава 30) означает научные исследования материи на микро- и макроуровнях материализации, которые недавно привели разные области научного исследования (начиная с квантовой физики и заканчивая космологией или астрофизикой) к одному гипотетическому выводу: наш универсум может быть одним из многих. Гипотеза мультиверсума по самой своей сути является постчеловеческой; она не только расширяет любой универсо-центричный подход (проблематизируя инклюзивное, но все еще централизованное понятие универсума), но и материализует размывание строгих бинарных оппозиций, дуалистических модусов и эксклюзивистских подходов. В то же время, несмотря на безусловно нечеловеко-центричный характер этого понятия, гипотеза мультиверсума в основном развивалась в человеко-центричных, солипсистских категориях, как в науке [Everett, 1956], так и в философии [Lewis, 1986]. Поэтому мы предлагаем пересмотреть это понятие под ракурсом ризомы [Делез, Гваттари, 2010] и развить его в спекулятивном направлении, не опираясь на эссенциализм, какие-либо полярности или строгий дуализм, но применяя гибридный, медиированный, процессуально-онтологический подход. Мы представим такую интерпретацию мультиверсума, которую назовем «постчеловеческим», выступающей мысленным экспериментом, способным расширить спекулятивное восприятие самости, и в то же время материальной гипотезой, где может таиться возможная физическая структура реального мультиверсума. Подобная гипотеза, основанная на деконструкции оппозиции самости и других, указывает на то, что материя, составляя данный универсум, актуализирует неопределенно большое число других универсумов в процессе одновременно реляционности и автономии. Это оригинальное осмысление мультиверсума подводит к постчеловеческой онтологии, в которой материализуется постгуманистическое преодоление любой строгой дихотомии.
5
Обратите внимание на то, что термин «природа-культура», представляющий гибрид с природными и одновременно культурными качествами, можно встретить, к примеру, уже у Латура [Латур, 2006]. Здесь я использую неологизм «прирокультура» (без дефиса), разработанный, в частности, Донной Харауэй [Haraway, 2003] и указывающий на то, что природа уже является культурной, и наоборот, что позволяет избежать упрощения или эссенциализации каждого из терминов.