Отчёт, видимо, составлял не профессиональный бухгалтер, приведённые цифры с трудом суммируются. Расходы на Хуанпу и НРА (эти понятия тогда отождествлялись) по 30 ноября понятны — 77,5 (27,5 + 50) тыс. гуандунских юаней, а как туда уложить сумму, пришедшуюся на период с 13 ноября по 12 декабря, или разделить деньги, приходившиеся на собственно Хуанпу и формирующиеся при ней части, с одной стороны, и расходы на остальные войска Гоминьдана, с другой, не ясно. Однако понятно, что деньги на нужды гоминьдановских военных структур выделялись не просто небольшими частями, но и запрашивались (видимо, у военного атташе полпредства) на ближайший месяц с соответствующим обоснованием запроса. Те же миллионы и сотни тысяч, о которых позже упоминали советские советники и решения о выделении которых принимало Политбюро ЦК РКП(б), аккумулировались в полпредстве и оттуда частями направлялись в Гуанчжоу (в соответствии с запросом гуанчжоуской группы и оценкой адекватности этого запроса вышестоящей инстанцией). Ясно также, что речь идёт по меньшей мере о сумме, значительно превышающей 100 тыс. гуандунских юаней,— заметно больше, чем «ничего», на котором настаивают тайваньские историки.
Установки, которыми последние руководствуются, делают очевидно неубедительными для них те сведения, что безоговорочно принимаются российскими учёными. Так, по данным публикации Р. А. Мировицкой от 1981 г., по договоренности с СССР китайская сторона должна была составить смету и назвать сумму необходимой помощи. Комиссия под председательством Сунь Ятсена, в которую входили китайские официальные лица и советские советники, в феврале 1924 г. представила смету на 479 439 китайских долларов (видимо, гуандунских юаней.— А. Ю.). Согласно Р. А. Мировицкой, Советский Союз финансировал строительство и работу школы с 1924 по сентябрь 1925 г.[47]
Сообщая эти сведения, автор даёт ссылку на «документы Архива Советской Армии» — конкретизировать данные об использованных документах в эпоху тотальной секретности было попросту невозможно. Но отсутствие таких данных делает опубликованный материал не подлежащим верификации и, к сожалению, неприменимым в академической дискуссии.
Это российский историк в курсе тех трудностей, с которыми сталкивались исследователи архивных документов в те годы, когда вышла упомянутая публикация, к тому же легко сопоставит факт участия советских советников в составлении сметы со случаями серьёзного исправления ими других смет — партийных расходов Гоминьдана и на формирование учебных частей при школе Хуанпу. Каждый раз «корректировка» означала намерение советской стороны принять участие в финансировании проекта: так, согласно отчёту советнической группы на начало осени 1924 г., советская сторона предполагала взять на себя 50 % расходов на формирование учебных частей[48] — для того смета и оптимизировалась. Эта половина, вероятно, прибывшая в Гуанчжоу в конце октября вместе с Блюхером, и была с избытком выплачена советниками в ноябре-декабре 1924 г.
Однако там, где мы увидим убедительные, хотя и косвенные, доказательства, наши тайваньские оппоненты могут усмотреть лишь попытку академически некорректной аргументации.
Но недоразумениями и поспешными заключениями может быть чревато и некритичное отношение к используемым источникам, в том числе цитируемым в советской/российской литературе, которое иногда проявляют историки КНР. Главным образом именно потому, что они охотно и привычно оперируют известными решениями Москвы о выделении денег на нужды Гоминьдана как доказательствами получения этих денег адресатом.
47