[Письмо Сиавуша к Афрасьябу]
Писца умудренного вызвав, ему
Тотчас приступить повелел он к письму.[286]
Вначале письма восхвалялся Творец,
Рабов утешитель, целитель сердец,
В честь разума сказаны дальше слова,
Затем возвеличен Турана глава:
«О царь-победитель, чья доля светла!
7400 Да царствуешь вечно, не ведая зла,
В кругу справедливых и мудрых мужей!
Я царственной милостью счастлив твоей:
Со мной Ференгис в озарённый твой дом
Ты кличешь, любовью отцовской ведом.
Но мается, бременем отягчена,
Не ест и не пьёт, и не ходит она.
Прикован и я к изголовью её,
Меж смертью и жизнью её бытиё.
Я вскоре примчусь, на призыв твой спеша,
7410 Согретая лаской, трепещет душа.
И дочь ты увидишь: она, исцелясь,
С любовью к тебе устремится тотчас.
Я страха и жалости полон: одну
Не в силах я ныне оставить жену».
Посланье окончив, печать приложил,
Затем Герсивезу посланье вручил,
И тот, оседлав трех коней огневых,
Посменно скакал днём и ночью на них.
Путь дальний и трудный средь гор и долин
7420 Свершил в трое суток боец-исполин.
Примчался, к владыке вошел впопыхах;
Злой умысел в сердце и ложь на устах,
И злоба на сумрачном лике его.
Дивясь, вопросил Афрасьяб: «Отчего
Так рано вернулся? В короткий сей срок
Как путь столь далёкий осилить ты смог?»
А тот: «Коль опасность вдали разглядишь,
Не ищешь покоя, себя не щадишь.
Посла твоего не почтил Сиавуш,
7430 Навстречу не вышел ко мне, и к тому ж
Не выслушал речи, письма не прочёл,
Сесть наземь заставил, не с ним на престол.
Иранских посланников чествует он,
Путь в край Сиавуша лишь нам прегражден.
Там грохот оружья над ширью равнин:
И Рум присылает дружины, и Чин.
Коль первым напасть не отважишься — знай,
На верную гибель осудишь ты край.
В Туран поначалу придёт он войной,
7440 А там овладеет иранской страной.
А если в Иран поведёт он войска,
Его уж ничья не осилит рука.
Ясны его замыслы ныне тебе,
Забудь же сомненья, спасенье в борьбе».
[Афрасьяб идет войной против Сиавуша]
Царь слушал, и яро кипела в нём кровь.
Ты скажешь, минувшее ожило вновь.
Его обуял столь неистовый гнев,
Что, брату ответить ещё не успев,
Он в рог и в трубу повелел затрубить.
7450 В литавры и в гонги индийские бить.
Из Канга цветущего вывел ряды,
Посеял он сызнова семя вражды...
Как только бесчестный хитрец Герсивез,
Погнав скакуна, в клубах пыли исчез,
Вошел Сиавуш в сокровенный покой,
Всем телом дрожащий, томимый тоской.
Сказала царица: «О храбрый, как лев,
Что в сердце таишь ты, печаль или гнев?».
«Узнай, светлоликая,— молвил он тут,—
7460 В Туране уже Сиавуша не чтут.
Теряюсь в догадках, мой ум потрясен,
Как будто тяжелый гнетёт меня сон.
Коль речь Герсивеза правдива — мой путь
Окончен, круг жизни пора мне замкнуть».[287]
За косы рванула себя Ференгис,
Миндалины-ногти в ланиты впились;
Кровь брызнула на гиацинты кудрей,
На снежные перси слёз жаркий ручей
Льёт бедная в бурном порыве тоски.
7470 То перлы зубов ранят губ лепестки,
То рвёт одеянья она на себе,
Укор посылая отцу и судьбе.
Сказала, рыдая: «Венчанный герой,
Что станешь ты делать? Мне правду открой!
Обиду в душе затаил Кей-Кавус;
Подумать, и то об Иране страшусь;
Путь долог до Рума, а в Чине искать
Приюта, о славный, тебе не подстать.
Куда ж устремишься, в какие края?
7480 Один лишь Создатель — опора твоя».[288]
В ответ Сиавуш: «Состраданьем горя
Нам весть Герсивез принесёт от царя
О том, что, всю правду постигнуть сумев,
Сменил он на милость неистовый гнев».
Так молвил и, злою судьбой удручён,
Себя поручил Вседержителю он.
[Сон Сиавуша]
Немилостью рока повергнутый в страх,
Три дня пребывал он в печали, в слезах;
А в ночь на четвёртый на ложе своём
7490 Забылся тревожным, томительным сном.
Средь ночи вскочил он, испугом пронзён,
Взревев, словно буйством охваченный слон.
Царица-луна обхватила его.
«Что сталось с тобою?» — сцросила его.
Пришли со свечами; свет спорит со мглой,
Жгут амбру и пряный, душистый алой.
И ласково молвит царица: «Во сне
Что видел ты, царь, не расскажешь ли мне?»
Ответил владыка: «Поведаю сон,
7500 Но только не должен он быть разглашён.
Река мне приснилась, о мой кипарис,
Текущая бурно. Рядами сошлись
Чужие бойцы на её берегу,
И гонится пламя за мной. На бегу
Громада огня всё росла и росла
И град Сиавуша спалила дотла.
Я — в смертных тисках у огня и волны,
Все ближе бойцы, Афрасьяб и слоны.
Взъярился владыка, взглянув на меня,
7510 И яростней вспыхнуло море огня».
В ответ Ференгис: «Сон твой, верно, к добру.
Спокойно усни, всё решишь поутру.
То гибель судьба Герсивезу сулит,
Он будет властителем Рума убит».
Дружину созвал Сиавуш, и посты
Расставить велел средь ночной темноты.[289]
Готов защищаться, сжимая кинжал,
Разведчиков в сторону Канга послал.
В предутренний час к Сиавушу назад
7520 Примчался разведчик, смятеньем объят,
С известием: «Движутся издалека
Властителя Афрасиаба войска».
Пришел и наказ Герсивеза: «Добра
Не жди! О спасеньи подумать пора.
Владыка не внял увещаньям моим,
По-прежнему яростью лютой палим.[290]
Спасайся же, рать уводя за собой,
Защиты ищи от беды роковой!»
Известием этим повергнутый в дрожь,
7530 Царь принял за правду коварную ложь.
«Не думай о нас,— говорит Ференгис,—
Все ближе заклятый твой враг, берегись!
С Тураном простись, ты в опасности тут.
Коня быстроногого пусть приведут.
Спасайся! Тебя да минует беда,
Душой успокоюсь я только тогда».
вернуться
287
7463—7464 Дословно:
т. е. круг судьбы очерчен; замкнулся вокруг меня, находящегося в центре (во власти неотвратимой судьбы).
вернуться
290
7526 Дословно:
т. е. я не жду от всего этого ничего, кроме плохого.