Фирдоуси Абулькасим. Шахнаме. Том 2

[Возвращение Ростема в Иран]

Вняв мудрым речам, поразмыслив над всем,[360]
С мужами готов согласиться Ростем.
Стыдом именитый боец обуян
И сердцем он рвётся в родимый Иран.
Собрал он туранских коней табуны,
Что вольно паслись на просторах страны.
Рабов и рабынь десять тысяч привёл,
Которых достойными шаха почёл.
Тут мускус, пушнина, которая край
⁹⁴⁴⁰ Прославила: соболь, песец, горностай.
Навьючены тяжко, шагают слоны,
На них — благовонья, со златом мошны
И много других драгоценных даров:
Цветных одеяний, узорных ковров,
Оружья, престолов, венцов. Повезли
Всё это в Иран из туранской земли.
Могучий с дружиною в Забулистан
Помчался: там ждал исполина Дестан.
С Гудерзом и Гивом воинственный Тус
⁹⁴⁵⁰ Направились в Парс, где царил Кей-Кавус,
Верховный владыка иранских царей.
Все рвутся отчизны достичь поскорей.
Бежавшей туранской дружины глава,
Об их отступленье услышав едва,
Клич кликнул воителям, ожесточась;
С Востока он ринулся к Кангу тотчас.
В развалинах, в пепле увидел страну,
Знатнейших — убитыми, малых — в плену..
Где трон, где сокровища, где табуны?
⁹⁴⁶⁰ Деревья обуглены, обнажены,
Селенья укрыты седою золой,
Сравнялись высокие замки с землей.
Созвал предводителей царь: из очей
В тоске проливая кровавый ручей,
Сказал он «Простил бы столь тяжкий урон[361]
Лишь тот, кто сознанья и чувства лишён».
Пусть каждый из витязей в ложе свой щит
И шлем в изголовье теперь обратит.
Пыль к небу взметая густой пеленой,
⁹⁴⁷⁰ Пойдем на иранскую землю войной!
За край свой родной, за детей дорогих,
За всё достоянье, за близких своих
Растопчем Иран, обречём на разгром,
Для мщенья все силы свои соберём.
Пусть недруг осилил нас в первом бою,
Не дрогнем, умножим отвагу свою!
Собрав отовсюду оружье и рать,
Сумеем к победе пути отыскать».
И снова, рядами, несметны, грозны,
⁹⁴⁸⁰ В военных доспехах Турана сыны
В поход выступают, идут на Иран —
Могучих, отважных воителей стан.
Нагрянули, с разных сторон ворвались,
Застигли врасплох — не уйти, не спастись.
Деревья и сёла сжигая везде,
Иран обрекли небывалой беде.
Семь лет без дождей изнывали поля,
Из сада пустынею стала земля.
⁹⁴⁹⁰ Безрадостно шли за годами года.
Повсюду страдание, горе, нужда;
В далеком Забуле Ростем-исполин,
Иран — под пятою туранских дружин...[362]

[Гудерз видит во сне Кей-Хосрова]

Привиделось как-то Гудерзу во сне,
Что тучка в иранской встает стороне.
А с тучки взывает блаженный Соруш:
«Внемли откровению, избранный муж!
В когтях у дракона родимый твой край,
Но сыщется путь к избавлению, знай!
Придет из Турана владыка на зов,
⁹⁵⁰⁰ А имя владыке тому — Кей-Хосров.
От корня царя Сиавуша росток,
Он доблести полон и родом высок:
Кобада в нем кровь, а родился на свет
У славной жены, Тур венчанный — ей дед.
Примчась, осчастливит страну Кей-Хосров:
Ему небеса не жалели даров.
Он грозно за гибель отца отомстит,
В пустыню он вражеский край обратит,
Кровавую длить не устанет войну,
⁹⁵¹⁰ Пока не окрасит речную волну
Злой кровью владыки, убийцы того,
Кем сгублен был славный родитель его.
Годами он будет прикован к коню,
Всегда облачён в боевую броню.
Из всех, кем иранская славится рать,
Хосрова лишь Гиву дано отыскать.
Его Вседержитель избрал для того —
Веленье высоких небес таково».
От сна пробудившись, почтенный Гудерз
⁹⁵²⁰ Уста для молений горячих отверз,
К земле припадая седой бородой:
Сулил возрождение царь молодой!..
Лишь светоч сверкнул над вершинами гор,
Лучами земной озаряя простор, —
Гудерз на престол драгоценный воссел,
Скамью из сандала придвинуть велел.
Вот призван премудрым воинственный Гив.
Своё сновидение сыну открыв,
Он молвил: «Возвысил тебя Судия,
⁹⁵³⁰ Над миром звезда заблистала твоя.
Не диво: с тех пор, как родился на свет,
Ты, витязь великий, молвою воспет.
По воле Йездана, в ночной тишине
Соруш предо мною явился во сне
На туче, что смыла, пролившись дождём,
Всё горе земли животворным ручьём.
— О витязь, недаром, — так вымолвил он,
Войною и засухой мир изнурён:
Померкла Кавуса царя благодать,
⁹⁵⁴⁰ Не стал он обычай владык соблюдать.
Придёт из Турана венчанный Хосров,
Он смелой рукой одолеет врагов.
Отыщет венчанного Гив лишь один,
Седого Гудерза прославленный сын. —
Отечество будет от бед спасено
Тобою — так волей Творца суждено.
Не славы ль искал ты с булатом в руках?
Прославишься подвигом этим в веках.
Нетленным пребудешь в сказаньях людских
⁹⁵⁵⁰ Тебя обессмертят и песня и стих.
Ты цели достигнешь, коль будешь ты смел
Запомни: победа — отважных удел.
Пускай ты не вечен на бренной земле,
Но доброе имя не сгинет во мгле.
Готовься владыку на трон возвести,
Усердия древу вели зацвести!»
«Готов, повинуюсь, — ответствовал Гив. —
Слуга твой покорный, доколе я жив.
Я с именем благословенным твоим
Сей подвиг свершу, мой обет нерушим».
И вещему сну исполина дивясь,
⁹⁵⁶⁰ Готовиться стал он в дорогу тотчас.
Из знатных знатнейшая — Гиву женой
Была. Сам Ростем был отец ей родной.
Приблизилась, молвила: «Доблестный Гив,
Ответствуй, но будь откровенен, правдив.
В Туран собираешься, сказано мне,
Хосрова в далекой искать стороне?
Тогда дозволенье поехать мне дай
⁹⁵⁷⁰ В Забул, в незабвенный, родимый мой край.
С Ростемом увидеться жажду давно,
Разлукою сердце моё стеснено.
Да будет, о витязь, счастливым твой путь!
Бойцам неизменной опорою будь!»
Дал Гив дозволенье и, с ним разлучась,
Княгиня в Систан устремилась тотчас.

[Гив отправляется в Туран на поиски Кей-Хосрова]

Взошедшее солнце сердца веселит,[363]
Весь мир уподобив цветку шенбелид.
В дорогу сбирается Гив-удалец,
⁹⁵⁸⁰ И пляшет могучий под ним жеребец.
Гудерз вопросил: «Где дружина твоя,
Надежные спутники где и друзья?»
Ответствовал витязь: «Великий герой,
Прославленный доблестью, чистый душой!
Аркан свой беру я, беру скакуна,
Дружина иная теперь не нужна.
Коль рать поведу я — враги нападут
Не в пору: иной предназначен мне труд.
С арканом своим на седельной луке,
⁹⁵⁹⁰ В одежде индийца, с булатом в руке
Отныне скитаться мне, богатырю,
Пока не сыщу я дороги к царю.
Хочу городов избегать на пути:
Коль узнан я буду — от уз не уйти.
Счастливой звездою твоею ведом.
С победой вернусь я в родительский дом.
Я отрока-сына заботе твоей
Вверяю: Бижена расти и лелей![364]
И пир он украсит, и ринется в бой,
⁹⁶⁰⁰ Обученный ратному делу тобой.
Хоть мал он годами, а доблесть являл
Такую, что часто меня изумлял.
Простимся же! В памяти сына храни,
Но страх и заботу из сердца гони.
Я верю, нам свидеться вновь суждено,
Хоть волю небес разгадать не дано.
Меня ты с молитвою благослови,
И милость Йездана ко мне призови.
Пред Ним, всемогущим, любой из владык —
⁹⁶¹⁰ Лишь раб преклоненный, как сам ни велик.
Он время, пространство и мир сотворил,[365]
И слабых, и тех, что исполнены сил,
И пламя, и воздух, и воду, и прах.
Дарящий надежду, вселяющий страх,
На помощь придет Он, укажет пути,
Как юного мне Кей-Хосрова найти».
Отважен, как лев, молодой удалец.
Глядит на него седовласый отец
И думает: встретиться вновь суждено ль?
⁹⁶²⁰ О как тяжела расставания боль!..
И руку целует, с коня соскочив,
Почтенному витязю доблестный Гив.
И крепко его обнимает старик,
Целует отважному очи и лик
И молит Йездана, тоски не тая:
«Мне милость яви, о святой Судия!
Я сына цветущего, полного сил —
Души утешенье — Тебе поручил.
Ему помоги Ты отчизну спасти.
⁹⁶³⁰ Его невредимым отцу возврати!..»
Каких только мук не приемлет иной
Во имя величья и власти земной!
Моргнуть не успеет — уж в саван одет...
Яд горек, но противоядия нет.
Припомни, и твой неизбежен конец,
На что же он, алчности жалкий венец?
В могилу его унести захотел,
Чтоб вместе с тобой под землею он тлел?
Цени только радость в юдоли земной,
⁹⁶⁴⁰ Богатств не копи, их присвоит иной.
Быть может, по ветру пустить он готов
Наследье твоих неустанных трудов.
Но время настанет, и он, в свой черёд,
Утехи земные покинет, уйдёт.
Во прахе убежище всем обрести!
Трудясь неустанно, Создателя чти.
Будь добрым, мучителем ближних не будь —
К спасению это единственный путь!
Гонясь за приманками жалкой тщеты,
⁹⁶⁵⁰ Поверь мне, за маревом гонишься ты.
Как долго на свете ни прожил бы, всё ж
Не вечен ты здесь — без возврата уйдёшь.
О мудрый, сомненьями дух не терзай,
В трясине губительной не увязай.
Ты — только творенье Творца своего,
Вдохнувшего душу в твое естество.
Ужели решиться в неверие впасть
И душу отдать отрицанью во власть?
Нет, рядом за трапезой место твоё
⁹⁶⁶⁰ Не с тем, кто Йездана отверг бытиё,
Он жалкий, лишенный рассудка слепец,
Его не сочтет человеком мудрец.
Погибель таит нечестивый обман!
Знай, сушу и воду — все создал Йездан.
Всеведущ, исполнен премудрости Он.
Им, праведным, разум людской озарён.
За то, что подумал Турана глава:
«Над всеми моя вознесётся глава!»
За то, что на смерть Сиавуша обрёк,
⁹⁶⁷⁰ Воздал душегубу карающий рок.
Ствол царственный пал, но владыка светил
Из корня росток благодатный взрастил.
Свершил, что ему подобало свершить
Царь юный: злодея сумел сокрушить.
Бойцу лишь Йездан одоление шлёт.
Он, солнце создавший, луну, небосвод,
Всевышний Владыка, Творец бытия,
И счастья Даритель, и наш Судия.
Ему повинуйся — иного пути
⁹⁶⁸⁰ Не сыщешь. Завета мудрей не найти...
По воле небесной, прославленный Гив,
Отвагу достойную тигра явив,
Отправился в путь, на Творца положась,
Забыв о покое, от нег отрешась.
И вскоре Турана достиг исполин.
Лишь путника встретит, что едет один, —
Окликнет, и речь по-турански ведет,
Вопрос о Хосрове ему задает.
Услышит: «Не знаю», — и, выхватив меч,
⁹⁶⁹⁰ Вмиг сносит он путнику голову с плеч
Иль жизнь у него похищает петлёй
И тело затем засыпает землёй,
Чтоб вражьих ушей не достигла та речь..
Чтоб розысков тайну надежно сберечь.
Однажды с собою он взял вожаком
Туранца, желанною целью влеком.
И долго с вожатым он мчался вперёд,
Ему не спеша открываться, но вот
В пути богатырь, наконец, произнёс:
⁹⁷⁰⁰ «Тебе я задам втихомолку вопрос.
Коль знаньем владеешь и сердце от лжи
Очистил, ответное слово скажи.
В награду что хочешь проси, не робей —
Отдам я; не жаль мне и жизни моей».
Ответ был: «Всем знание в меру дано;
Всего ж одному не познать, всё равно.
Коль то мне известно, что хочешь ты знать,
Уста не скует мне молчанья печать».
Гив молвил: «Правдивых я требую слов.
⁹⁷¹⁰ Скажи, где скрывается здесь Кей-Хосров?».
И слышит: «Не знаю о нем ничего,
Не спрашивал я, не слыхал про него».
Воитель, услышав ответ вожака,
Поверг его тут же ударом клинка.

360

9431—9434 Здесь один бейт оригинала передан двумя парными стихами перевода.

361

9465—9466 В оригинале:

«Ведь всякий, кто забудет это злое [дело],

свою живую душу лишит сознанья».

362

9493 В оригинале точнее:

«захватил мир тюрк, потрясающий мечом».

«Тюрк» — и в  позднейшей поэзии — нередко символизировал Афрасиаба.

363

9577—9578 Дословно:

«Когда показалось блистающее солнце

Земля стала подобна цветам „шенбелида"».

Шенбелид — шäнбäлид — цветок золотисто-жёлтого цвета. Нередко упоминается в классической поэзии для сравнения с бледностью — желтизной лица страдающего «влюблённого» по контрасту с алыми щеками цвета эргевана. Но данный бейт и другие места в «Шахнаме» и у ранних поэтов-классиков говорят о возможности сравнения шенбелида с чем-то ярким, радостным. По-видимому, различали оттенки расцветающего (яркого) и увядающего (тусклого) цветка.

364

9598 Бижен — сын Гива, активный участник последующих войн с Тураном, герой одного из лучших романтических дестанов «Шахнаме» (см. том III).

365

9611 Здесь пропущен, до-видимому, как интерполированный, бейт, отсутствующий и в Калькуттском издании.