[Прибытие Гива и Кей-Хосрова в Сиавушгорд]
Садится в седло вместо Гива Хосров,
А Гив — впереди, неусыпен, суров,
Шагает с индийским булатом в руке.
9870 Как только завидит кого вдалеке —
Навстречу спешит и, мечом поразив,.
Земле предает умерщвлённого Гив.
Когда к сиавушеву граду пришли,
Спокойствие духа они обрели.
На помощь призвали к себе Ференгис
И все на едином решенье сошлись —
Туранскую землю покинуть втроём,
От стражей и воинов грозных тайком.
«Нам мешкать нельзя, — Ференгис говорит, —
9880 Погибелью нам промедленье грозит.
О нас донесут Афрасьябу, и он,
Взъярённый, забудет и пищу и сон.
Стремительней Белого Дива примчась,[367]
Надежду убийца отнимет у нас.
Спастись ни открыто, ни тайно тогда
Не сможем, из мира уйдём навсегда.
Здесь недруги всюду, здесь вражеский стан,
Ведь нашей страной завладел Ахриман.
О сын мой, души утешенье и свет,
9890 Исполни теперь материнский совет.
Есть луг, он отсюда совсем недалёк,
Лежит в стороне от проезжих дорог.[368]
Взяв чёрную эту узду и седло,
Туда отправляйся, лишь станет светло.
Увидишь ты гору: до сфер взнесена,
Главой облака рассекает она.
По кручам поднявшись, увидишь ты вдруг
Зеленый, цветами пестреющий луг
С прозрачною, тихо журчащей рекой,
9900 Несущей отраду, дарящей покой.
Когда поднимается солнце в зенит
И стражей глава утомившийся спит —
Бегут табуны проторённой тропой
К той речке, знакомый ища водопой.
Бехзада увидев, уздечку с седлом[369]
Покажешь. Скакун присмиреет потом.
С приветной улыбкой к нему подойди,
Лаская, рукой по спине проведи.
В те дни, как нависла отчаянья тень,
9910 Затмив Сиавушу сияющий день,
Коню говорил он: «Скакун вороной,
Тобой пусть и вихрь не владеет шальной!
Привольно пасись на просторе лугов,
Придёт за тобой молодой Кей-Хосров».
[Кей-Хосров ловит Бехзада]
И вновь на коне молодой властелин,
А пешим идёт впереди исполин.
Храня осторожность, они на заре
Неслышно прокрались к заветной горе.
Вот кони уже к водопою спешат,
9920 Напившись, бегут чередою назад.
Тут спешился царь, устремился вперёд,
И тут же, у бурно струящихся вод,
Уздечку с седлом он коню показал,
Чтоб тот своего властелина узнал.
Конь вздрогнул, Хосровом застигнут врасплох,
И тяжкий у верного вырвался вздох.
Седло из самшита скакун увидал —
Седло, на котором в былом восседал
Державный хозяин его Сиавуш;
9930 Знакомое видит он стремя к тому ж.
Узнав Кей-Хосрова, хозяину рад,
Как вкопанный, замер на месте Бехзад.
Увидя, что конь покориться готов,
С седлом устремился к нему Кей-Хосров.
Стоит, дожидается конь вороной,
Вздыхает, и слёзы струятся волной.
И жгучее горе опять ощутив,
Вздыхают и юный владыка, и Гив.
Царю Афрасьябу, владыке держав,
Шлют в гневе проклятия, слёз не сдержав
9940 Царь чистит скребницей коня своего,
И гладит атласную гриву его.
Отца вспоминает он, грустью томим...
Конь взнуздан, осёдлан владыкой своим,
И стиснул наездник бока жеребцу.
Скакун вороной, покорясь удальцу,
Взвился. Словно буря, по воздуху мчась,
Он скрылся мгновенно у Гива из глаз.
Боец растерялся. Душой удручён,
9950 К Йездану взмолился в отчаянье он,
Воскликнул: «Должно быть, злокозненный бес
В коня превратился и с шахом исчез.
Страшусь, не постигла бы гибель царя.[370]
О горе, страдал и боролся я зря!»
Меж тем, ускакавший вперёд далеко,
Хосров осадил вороного легко.
Дождался, покуда приблизится Гив,
И молвил с улыбкой, бойца изумив:
«О, доблестный витязь, таи не таи —
9960 Я думы сейчас разгадаю твои».
«Мудрейший владыка, — был Гива ответ, —
Что ты ясновидец — в том дивного нет.
Ниспослана небом тебе благодать:
Ты б мог, что таит волосок, разгадать».
Царь молвил: «Смущён быстролётным конем,
О Гив, ты дурное подумал о нём.
Ты был подозреньем таким обуян:
— Пробрался, знать, к юноше сам Ахриман.
Царь скрылся, мой подвиг по ветру пустив;
9970 Я горем убит, и злорадствует див!»
Тут спешился видевший мир исполин,
И слышит хвалу молодой властелин:
«Да будут светлы твои ночи и дни,
А недруги злые — да сгинут они!
Тебе ниспослал ведь недаром Йездан
И знатность, и доблесть, и царственный сан».
И снова помчал Кей-Хосрова Бехзад,
И два седока возвратились назад.
Как только вступили в покой Ференгис,
9980 Втроём совещаться они принялись —
Как трудный побег безопасно свершить,
Как замысел свой ото всех утаить.
Едва увидав пред собой скакуна,
Вздохнула царя Сиавуша жена:
Супруга любимого вспомнила вновь,
Прильнула к коню, льёт не слёзы, а кровь.
Затем осушила горючий ручей,
Ларцы отворила с казною своей,
Которую долго от мира всего
9990 Таила в подвалах дворца своего.
Немало там было венцов золотых,
Алмазным сиянием сплошь залитых.
Там были кинжалы, блестящий булат,
И множество копий, и палиц, и лат.
Хранилища те, неутешна, бледна,
При сыне и Гиве раскрыла она.
И Гив услыхал: «Натерпевшийся бед!
Бери, сколько хочешь, блестящих монет,
Уборов, красой ослепляющих взор,
10000 Где лалы вплелись в изумрудный узор...
Мы — стражи сокровищ, ты ими владей;
Для нас не жалел ты и жизни своей».
И витязь, пред ней до земли преклонён,
Ответствует: «Славься, владычица жён!
Ты мир обращаешь в сияющий рай,
Тобой и небесный украсится край.
Пред сыном твоим да склонится весь свет,
А недругов ваших да сгинет и след!»
Взглянув на сокровища, Гив-исполин
10010 Избрал сиавушев лишь панцирь один.
Затем отобрали, готовясь к пути,
Алмазы и всё, что могли увезти,
Что в битве всего остального нужней:
Шеломы, оружье, броню для коней.
И вот уже заперты вновь тайники.
И степью готовы скакать ездоки.
вернуться
367
9883 Белый Див — чудовище, умерщвленное Ростемом в походе на Мазендеран (см. прим. 12029 в томе I).
вернуться
368
9892 Точнее по оригиналу:
т. е.
«[лежит]
вернуться
370
9953—9954 В оригинале:
с непередаваемой игрой слов