[Прибытие Кей-Хосрова в Исфаган]
В Зем прибыл Хосров, с ним царица и Гив,[388]
10700 Народ осчастливив, врагов удручив.
Готовится витязь известия слать.
Он в первом посланье велит написать:
«Хосров венценосный, чей прадед — Кобад,
Достиг, сокрушая немало преград,
Ирана. Счастливой звездой озарён,
Он в волны Джейхуна вступил, как на трон».
Средь витязей Зема посланца избрав,
В ком всё привлекало — и разум, и нрав,
Владыка посланье вручает ему,
10710 А также наказ добавляет к письму,
Промолвив: «Скачи в Исфаган поскорей,[389]
В столицу великих и славных царей,
Гудерзу скажи: — Именитый герой!
Сбывается то, что полночной порой
Приснилось тебе: невредим и здоров,
В Зем прибыл владыка Ирана Хосров».
Посланье доставить Кавусу-царю
Другому поручено богатырю.
И вот уже, пену клубя, скакуны
10720 Несутся, стремительным вихрям равны.
И первым к Гудерзу примчался гонец.
Дождавшись отрадных вестей, наконец,
Гудерз престарелый посланцу внимал,
Послание сына к челу прижимал
И смерть Сиавуша оплакивал вновь,
Кляня Афрасьяба, пролившего кровь.
Посланец второй, не жалея коня,
К Кавусу понесся, быстрее огня.
И вот уже вестник столицы достиг,
10730 Встречает его ликования крик.
Царь вестника кличет. Душой обновлён,
Письмо осыпает алмазами он.
Весь град разукрашен, цветами увит,
И струны звенят, и веселье кипит.
Все чествуют Гива, везде торжество.
В Нимрузе, во славу известья того,
Что доблестный лев невредим и здоров,
Богато Ростем одарил бедняков.
Спешит он вернуть исполину жену,
10740 Княгиню прекрасную Гошесп-Бану.
С ней тысячу двести знатнейших бойцов,
Немало престолов, бесценных венцов
И триста рабынь, и сто двадцать рабов,
Сапфирные чаши несущих. Готов
Большой караван и, с отцом разлучась,
Как птица, к супругу Бану понеслась.
И витязь ее проводил в Исфаган,
Чья слава не меркнет меж градов и стран.
Весь край между тем облетела молва:
10750 Явился иранской державы глава!
И радостью каждый иранец объят.
Мужи в Исфаган отовсюду спешат.
Роскошно украшен Гудерза дворец,
Блистает парча, пламенеет багрец
И ждет, в самоцветах и лалах горя,
Престол драгоценный, достойный царя,
Алмазный венец, ослепляющий взор,
Подвески и серьги — весь царский убор.
Затем повелел возглавляющий рать
10760 Столицу и площадь богато убрать.
Знатнейшие витязи края сошлись,
Навстречу Хосрову верхом понеслись.
Промчались они, чтоб устав соблюсти,
Семь с лишним десятков фарсангов пути.
И вот уж приблизились Гив и Хосров,
И спешился строй именитых бойцов
Увидел Гудерз престарелый царя
И Гива, отважного богатыря,
И вновь Сиавуша он вспомнил: из глаз
10770 Слёз горестных снова река пролилась.
Спустился с коня предводитель седой,
И обнял его властелин молодой.
Восславил воитель Хосрова, сказав:
«О царь долгожданный, владыка держав!
Не мил без тебя мне наследственный трон,
Да будешь благою звездой озарён!
Твой недруг заклятый да сгинет в бою,
Твой славный отец да ликует в раю!
От встречи с тобою — свидетель Йездан —
10780 Великою радостью я осиян.
Такое вкушаю теперь торжество,[390]
Как будто бы вижу отца твоего!»
Он Гива в чело и глаза лобызал.
«Свершилась небесная воля! — сказал.—
Ты в явь обратил сновиденье моё,
О славный герой, порожденье моё!»
Знатнейшие люди Ирана пред ним
С почтеньем склонялись один за другим.
И ярко звезда исполина зажглась.
10790 Дружина затем на конях понеслась
К гудерзову замку. Веселой толпой
Вступили мужи в озарённый покой.
Семь дней просидели за кубками там,
Беспечно пируя, внимая певцам,
И новым весельем восьмую зарю
Встречая, помчались к Кавусу-царю.
[Кей-Хосров прибывает к Кавусу]
Кавус в нетерпенье царевича ждёт,
Всё светится, благоухает, цветёт.
Все двери и кровли огнями горят,
10800 И площади в пышный оделись наряд,
И кони проносятся, звонко скача,
Копытами злато и сахар топча.
Вот лютни запели, вокруг разлилось
Дыхание амбры, шафрана и роз,
И юношу царь пред собой увидал.
Волненьем охвачен, Кавус зарыдал,
Покинул престол и к Хосрову приник,
Целует и очи, и царственный лик.
Пред ним властелин молодой до земли
10810 Склонился, и оба к престолу пришли,
Воссели. Стал юношу спрашивать шах
О вражьей стране, о царе, о войсках.
И слышит: «Умом Афрасьяб обделён,
Стезею неправедной шествует он.
Ужасен злодея неистовый нрав,
Да сгинет он, трон и венец потеряв!
Отца моего лиходей погубил,
А бедную мать без пощады избил,
Чтоб смерти во чреве и я не избег.
10820 Да будет он жертвою горя весь век!
Едва разрешилась от бремени мать,
Он в горы меня поспешил отослать.
Немало томительных, горестных дней
Провел я среди буйволиц и коней.
Примчался Пиран с повеленьем привезть
Меня к душегубу, таившему месть.
Я понял, что гибель готовит мне он,
И, черною злобой его устрашён,
Решился я все невпопад говорить,
10830 От недруга доблесть и разум сокрыть.
Он молвит одно — о другом я твержу;
О пище он спросит — о ложе скажу.
Наслал на него помраченье Творец, —
Разумного счел он безумцем, слепец!
Меня оттого убивать он не стал,
С проклятьями к матери вновь отослал.
Кто ж друга в убийце отца обретёт,
Хоть лей, словно туча, он реки щедрот?»
«О славный, — Кавус отвечает ему, —
10840 Тоскует страна по венцу твоему.
И родом ты знатен, и сам ты велик,
Достойный и мудрый владыка владык!»
Речь новую после царевич повел:
«О царь, украшающий древний престол!
Когда ты о Гиве услышишь рассказ,
О подвигах, им совершённых не раз, —
Придешь в изумленье и будешь ты прав,
Кто, в мире так много невзгод испытав,
Врагам бы так много ударов нанёс!
10850 Меня разыскал он и тайно увёз.
Немало сверх этого доблестных дел
Свершил он и жизни своей не жалел.
Чтоб нам помешать из Ирана уйти,
Два войска спешили настичь нас в пути.
Слона боевого не видел индус
Свирепостью равного Гиву, — клянусь!
Так доблестно бился, что, мнится, храбрей
Не билось бы чудище бурных морей.
Вожди задрожали, рассыпался строй,
10860 Все вспять понеслись — молодой и седой.
И после, когда на коне вихревом
Примчался Пиран в кушаке боевом,
Аркан свой закинул воинственный Гив,
И витязя пешим повлёк, полонив.
Пиранову жизнь пощадить я просил,
Иначе бы он головы не сносил;
Скорбел он о смерти отца моего,
Не делал мне, кроме добра, ничего.
Он спас и меня, и любезную мать,
10870 Нас лютому тигру не дал растерзать.
Ведь царь мне готовил жестокий удел,
Меня, как отца, обезглавить хотел...
Пока не достигли Джейхуна, герой
Разил бычьеглавой своей булавой.[391]
Джейхун переплыл, ярым гневом палим,
Не глядя, вода или суша под ним.
Весь век не состарится тот властелин,
Которому служит такой исполин!»
Окончен Хосрова правдивый рассказ,
10880 И дед улыбается, счастьем лучась.
Он Гива к груди прижимает тепло,
Целует и плечи ему, и чело,
Высокой хвалою Гудерза даря
И землю, взрастившую богатыря.
Дар Гиву вручил он, каких ни один
Не видывал знатный, ни простолюдин.
Герою-бойцу во владение дан[392]
Рей, Кум с Хорасаном и град Исфаган.
С джемшидовой щедростью царь одарил
10890 Счастливца. Тот к солнцу душой воспарил.
Царь молвил: «Изведал ты тяжкие дни —
Плоды многолетних усилий пожни!».
С сынами и внуками старый Гудерз
Уста для хвалений горячих отверз.
Склонившись один за другим до земли,
Царю благодарность мужи принесли.
Он царский убор Ференгис преподнёс,
В чертог, напоенный дыханием роз,
Велел ей поставить престол золотой,
10900 Украшенный лучшей китайской тафтой.
«Владычица жен, — Кей-Кавус говорит, —
Вовек да не ведаешь бед и обид!
Из отчего края решившись уйти,
Немало страданий снесла ты в пути,
Но здесь обретёшь и отчизну и дом,
Отныне я волей твоею ведом».
Ответила шаху царица-луна:
«Да светишь ты миру во все времена!»
вернуться
389
10711 Исфаган — столица Кеянидов Ирана. Раньше в «Шахнаме» столицами Ирана назывались города Востока. Здесь уже проявляется тенденция западноиранская, отражающая постепенный переход политического центра с Востока на Запад, что соответствует историческим фактам — политической гегемонии Запада (Фарс, Ирак) в эпоху Ахеменидов (с которыми соприкасается эпическая история позднейших Кеянидов) и позднее Сасанидов.
вернуться
390
10781—10782 В оригинале:
вернуться
391
10874 Как известно, «бычьеглавая булава» (палица) —
вернуться
392
10887—10888 В оригинале точнее: