– Я повелеваю водой! – Он снова схватился за душ, но Иэясу на этот раз был настороже и увернулся.
– Для тебя это новость, Киёмаса?
– Да нет, – Киёмаса расхохотался. Мокрая церемониальная одежда прилипла к его телу, а с волос вода текла прямо на лицо.
– Это почти как у Кобаякавы Такакагэ! Нет, даже, наверное, он так не умел! Как это сделано? Ты знаешь? О… – Киёмаса внезапно осекся и бросил душ на пол. – Только не говори, что там, в подвале, сидит человек, владеющий силой воды. И это он? Вот до такого дошло?
– Тихо. Успокойся, – Иэясу вздохнул, увидев, как вода на полу начала подергиваться тонкой корочкой льда, и повторил, шагнув назад: – Успокойся, никто ничем не управляет. Это современный водопровод. За тобой наблюдают и перекрывают воду, когда она тебе не нужна. Разве тебе этого не объяснили?
– Объяснили. А кто следит? Где? – Киёмаса заозирался по сторонам.
– Не знаю, потом поищешь. Тебе во многом нужно разобраться, ты помнишь?
– Помню. Но все же хорошо, что наделенные силой не набирают воду в фуро для гостей. Это было бы слишком. Я не согласен жить в таком мире.
Иэясу вздохнул еще глубже:
– Мне кажется, ты не совсем понял, Киёмаса. Похоже, что в этом мире владеющих силой осталось двое – я и ты.
Тщательно вытерев полотенцем волосы, Киёмаса протянул его Иэясу и завернулся в юкату[8] с вышитыми по подолу журавлями и бамбуком. И прошел в комнату, где на столике стояли заказанные сакэ и угощение.
– Ну вот. Сейчас сядем, выпьем и как следует все обсудим.
– Вот оно как… – Иэясу отер лицо, повесил полотенце обратно и хитро прищурился. – То есть беседовать мы будем у тебя?
Киёмаса медленно повернул голову и усмехнулся:
– А что тебя смущает, старый друг? – Он снова выделил голосом слово «друг». – Ты давно не сёгун, да и сёгуната больше нет. И ты не Великий Бог Востока теперь. К чему разводить церемонии?
Иэясу нахмурился было, но тут же рассмеялся:
– Что же… я рад, что ты согласился принять мое приглашение. Без тебя этот мир был намного скучнее. К тому же это ведь мой дом, не так ли? Не все ли равно, где обедать?
Киёмаса откинулся, опершись спиной о стену, и тоже рассмеялся:
– Тануки… Все перевернет с ног на уши.
– Я рад, что мы поняли друг друга. Прости, мне нужно переодеться в сухое, я сейчас вернусь. А ты наливай пока. Да не жалей – разговор будет долгим.
– Можешь себе представить: они все считают, что я тебя отравил.
– Что? Кто считает? – Киёмаса с нарочитым подозрением повертел в руках чашку и бутылочку сакэ и хмыкнул.
– Люди. Так пишут во всех книгах, показывают в фильмах.
– В филь-мах? – Киёмаса повторил незнакомое слово по слогам. Он уже второй раз услышал его от Иэясу – видимо, оно было довольно важным.
– Ну да. Я тебе потом покажу. Это гравюры, только движущиеся. И люди, и события выглядят на них настоящими.
– Это как? – Киёмаса недоуменно наморщил лоб.
– Я же обещал, что покажу. Это не объяснить словами. Так вот. Я хотел сказать: я очень рад, что ты не держишь на меня зла.
– Эй! Это что, правда, что ли?! – Киёмаса замер, не донеся чашку до рта. – Ты совсем из ума выжил на старости лет? Я тебе живым нужен был как никому! Или… – Он отставил чашку в сторону и наклонился вперед, широко распахнув глаза. – Или ты господина Хидэёри отравить хотел?!
– Тихо… спокойно. – Иэясу поднял руку и выставил ее ладонью вперед. Рукав его юкаты медленно заколыхался почти перед самым носом у Киёмасы. – Никого я не травил. И не собирался. Ты сам сказал: я еще не выжил из ума. Я собирался править этой страной не один год, и мой род тоже. Мне едва удалось замять это дело: ты умудрился заболеть сразу после того приема. Но если бы умер юный Хидэёри – тогда бы мне точно не отвертеться. А вот ты на самом деле хотел меня убить. Скажи мне, ты бы пустил в ход свое оружие, которое прятал под одеждой? А я доверял тебе – тебя даже не обыскали.
– Нет, убивать я бы тебя не стал. А вот взять в заложники… взять в заложники тебя и вывести господина Хидэёри я бы успел. Все делают глупости. Особенно плененные соблазном решить все одним махом. А уж сохранить доброе имя… не очень ты о нем заботился там, под Осакой[9].
– …Значит, все-таки не простил… – Иэясу вздохнул глубоко, всем телом, и прижал руку к губам.
– Простить? Я? Господин Хидэёри звал меня, стоя в огне! Я слышал это! Слышал, но ничего не мог сделать, когда твой сын расстреливал его убежище из пушек! – Киёмаса привстал и треснул кулаком по полу так, что чашки и тарелочки на столике зазвенели.
– Ты не мог! Ты был мертв! А я… был жив! – Иэясу вздрогнул, и губы его задрожали. Он снова прижал к ним ладонь и, сильно кусая себя за палец, уставился на Киёмасу внезапно остекленевшим взглядом.
8
Юката – традиционная японская одежда, представляющая собой летнее повседневное хлопчатобумажное, льняное или пеньковое кимоно без подкладки.
9
Осака – имеется в виду вторая осакская кампания, в результате которой род Тоётоми Хидэёси, прежнего властителя страны, был уничтожен, его сын, Тоётоми Хидэёри, совершил самоубийство в горящем замке Осака, а к власти окончательно и на долгие годы пришел род Токугава.