17 октября, в 6 часов утра, перед Севастополем неожиданно появился «Гебен», который принялся обстреливать суда и город. Было роскошное осеннее утро. Совершенно спокойное море, прозрачное голубое небо и ласковое солнце не давали ни малейшего повода думать, что начался новый акт исторической драмы.
Вдали за горами, по направлению к Евпатории, были слышны редкие выстрелы. Два-три снаряда упали в бухту, не причинив никакого вреда. Один снаряд разорвался между «Синопом» и Графской пристанью.
Красивый, высокий столб воды далеко не произвел впечатления чего-то страшного; напротив, публика на пристани смотрела на него скорее с интересом и удивлением, чем с боязнью.
Отвечали на стрельбу только береговые батареи, суда же, из-за невозможности стрельбы с рейда через горы, молчали.
Между тем в воздухе началась усиленная работа, и радиотелеграммы сыпались одна за другой; то и дело приходили распоряжения. Вообще видно было, что командование растерялось.
В это время «Гебен» преспокойно гулял по минному полю. К сожалению, береговое крепостное начальство без разрешения командующего флотом не решалось включить заграждение, а командующий, не имея прямой связи с берегом, медлил, ибо ожидался приход «Прута» и миноносцев типа «Ж» и «3». Первый шел с полным грузом мин из Ялты; миноносцы же накануне ночевали под Севастополем и должны были вот-вот вернуться.
Вскоре было получено радио, которым «Прут» доносил, что его открыл «Гебен». Действительно, завидев возвращавшегося «Прута», «Гебен» прекратил обстрел Севастополя и пошел ему навстречу. Первые же два залпа «Гебена» дали попадания. На «Пруте» возник пожар.
Ввиду присутствия столь опасного груза, как готовые к постановке мины, да еще частью пироксилиновые, участь корабля была решена: через несколько минут он должен был взлететь на воздух. Тогда, отлично сознавая опасность, минный офицер лейтенант Рагузский[20] бросился открывать кингстоны, а затем, чтобы ускорить погружение корабля, спустился вниз с целью взорвать приготовленный на всякий случай подрывной патрон. Пока часть команды боролась с пожаром, другая готовила шлюпки. Вследствие открытия кингстонов «Прут» стал быстро погружаться. Немного спустя уже вся команда с офицерами сидела в шлюпках. Не хватало лишь лейтенанта Рагузского, судового священника отца иеромонаха Антония и нескольких тяжелораненых. Вдруг раздался легкий взрыв, и «Прут» стал тонуть еще скорее: это Рагузский взорвал дно. Все напряженно следили за палубой, ожидая его появления. Времени было немного, уже «Гебен» спускал шлюпки, чтобы взять экипаж в плен. Вода доходила до верхних иллюминаторов, но Рагузского не было. Тогда стало ясно, что он погиб смертью героя, предотвратив гибель большей части команды. Тем не менее глаза всех еще оставались прикованными к палубе. Там виднелся отец иеромонах Антоний, который, стоя в полном облачении, осенял крестом находившихся в шлюпках. Семидесятилетний пастырь, плававший на «Пруте» десять лет и тесно связанный с ним воспоминаниями, не захотел покинуть ни родной корабль, ни смертельно раненных, которых не представлялось возможным спасти. Вот уже и палуба стала уходить под воду, а еще через несколько минут «Прута» не стало. Только рябь морской волны выдавала место его гибели…
Рагузский и отец Антоний… Первое из этих имен встает наряду с именами Сакена, Казарского и славной памятью безвестных героев «Стерегущего», а другое — сверкает в ореоле великих слов нашего Спасителя: «Больше любви сея никто же имать, да аще кто душу положит за друга своя…»
«Гебену» удалось овладеть только одной шлюпкой; другим же удалось спастись, и через два часа, на буксире у подлодок «Карп» и «Карась», они были доставлены в Севастополь.
Когда «Гебен», прекратив стрельбу по Севастополю, пошел навстречу «Пруту», одновременно со стороны Евпатории показались четыре миноносца под брейд-вымпелом капитана 1-го ранга князя Трубецкого[21]. Видя безвыходность положения, начальник дивизиона решил атаковать «Гебен». «Гебен» подпустил их на 40 кабельтовых и затем открыл ожесточенный огонь. При этом во флагманский миноносец «Лейтенант Пущин» попало два снаряда: в командный мостик и носовой кубрик. Из команды было убито 5 человек. Миноносцы повернули. Не преследуя их, «Гебен» стал уходить. К 9 часам миноносцы благополучно вошли на Севастопольский рейд.
В Одессе произошло следующее. Поздно ночью, с 16-го на 17 октября, в полной темноте у входа в гавань вдруг показались два миноносца, с которых слышались команды на русском языке. На «Донце» никому и в голову не пришло, что дело не ладно. Миноносцы вошли на рейд и, развернувшись, открыли огонь по «Донцу» и стоявшим вблизи пароходам. После первых же двух снарядов «Донец» стал тонуть. Из команды погибло 30 человек.
20
По свидетельству спасшихся с «Прута», лейтенант Рагузский в последние минуты корабля бросился вниз с подрывным патроном в руках. Возможно, взрыв этого патрона, ускоривший затопление заградителя, стоил герою жизни.
21