– Тихонова… Стой! – за спиной топал программист, но Катька и не думала оборачиваться. Штопором ввинтившись в толпу, она рванула дверь туалета.
Подняв руки, Вадька стоял у стены, а из ближайшей кабинки на него глядело темное оружейное дуло.
Глава 3
Гоп-стоп, англичанин!
– Стоять! Руки! – Винтовочное дуло глядело ему точно в лоб.
– Ты гля, хлопцы, какой фраер на нас набежал – прям как с картинки! – Тьма дрогнула, выпуская из своих глубин тощего хлыща. Поверх расшитой петухами косоворотки на плечи хлыща была накинута роскошная бобровая шуба. – И где ж ты такой шикарный прятался? – Хлыщ обошел жертву по кругу – подол шубы волочился по грязной брусчатке.
– Нас дожидался! – хмыкнули из темноты, и на эту немудрящую шутку мрак ответил многоголосым гоготом.
Замерший в плотном кольце налетчиков, юноша лет шестнадцати и впрямь казался пришельцем из давно забытой жизни – шевиотовая визитка[6] поверх темного жилета, зато схваченный тугим галстуком воротничок выделялся во мраке полоской яркой белизны. Юноша жалко и беспомощно прищурился – увидеть кого-либо, кроме обладателя роскошной шубы, ему не удавалось: густой и плотный, как сапожная вакса, мрак покрывал улицы. Последние, самые стойкие фонари погибли еще в декабре 18-го, когда корабли Антанты били по городу, а когда закончились запасы угля, электричество исчезло вовсе. Налетчики виделись темными бесформенными силуэтами. Впрочем, что оружие есть у каждого, юноша не сомневался – после пяти вечера на улицах не вооружены только уже обобранные трупы тех, кто не успел вытащить оружие вовремя. И кажется, сейчас он пополнит их число. А ведь он уже почти добрался!
– Чего ж тебя на улицу понесло, фраерок? Сидел бы и дальше где сидел – глядишь, живой бы остался, – с некоторым даже сочувствием сообщил обладатель роскошной шубы. – Ну чё уж, раз вылез, такой красивый… – Он еще раз окинул юношу взглядом – от уложенных волос до лаковых штиблет. – Так может, у тебя и закурить найдется? – ехидно поинтересовался он, на что темнота ответила новым гоготом.
Юноша кивнул и… потянулся к отвороту визитки.
– А ну стой! – Держащая юношу на прицеле винтовка недвусмысленно дернулась. Юноша замер с рукой за бортом визитки. – За шпалером[7] полез? – зло процедил «шуба». – Слышь, Петро… прибери чего у него там…
Из мрака вынырнул еще один налетчик – в котелке и пальто из дорогой английской шерсти. Один с винтовкой, еще один за спиной – лязг передернутого затвора юноша слышал отчетливо, «шуба», этот, в котелке… Четверо? Или все-таки пятеро?
Пальцы с черной каймой под ногтями залезли юноше за пазуху…
– Портсигар! – Небритая физиономия налетчика расплылась в улыбке, открывая редкие, как сломанный забор, зубы. – И впрямь сигареткой угощает! Надеется небось, что живым отпустим.
– Коли угощают, грех отказываться. Налетай, братва!
Из темноты потянулись руки… и даже направленная на юношу винтовка чуть дрогнула… «Шуба» подцепил ногтем крышку портсигара…
– Чего тугая такая…
Пружинка едва слышно клацнула…
Юноша метнулся в сторону. Яркий, до рези в глазах огненный цветок раскрылся между ладонями «шубы», на миг выхватив из мрака его изумленное лицо с обвисшими усиками, желтые зубы «котелка», рябую физиономию того, что с винтовкой… Налетчиков было не пятеро, а шестеро, но это уже не имело значения – громыхнуло! Пламя вздулось огненным пузырем, наполняя улочку криками боли и отборным матом. Наматывая грязь и кровь на густой мех, «шуба» катался по мостовой, прижимая к груди искалеченную руку. Смотреть, что случилось с остальными, юноша не стал – он уже несся к выходу из переулка…
– Стой, гаденыш! Убью! – заорали сзади. Это заманчивое обещание почему-то не заставило юношу остановиться – он только припустил быстрее. Навстречу из темноты топотали чьи-то шаги и бряцало оружие. Юноша заметался…
– Попался! На куски порву! – подбежавший налетчик успел вскинуть пистолет… грохнул выстрел.
Глаза налетчика безумно выпучились… и он ткнулся носом в брусчатку.
– Bravo, Hubert![8] – крикнул солдат во французском мундире другому, с лицом настолько черным, что если бы не яркие белки глаз, он бы и вовсе затерялся во мраке. Чернокожий улыбнулся, сверкнув зубами, и побежал дальше, а следом за ним еще четверо солдат. И только командующий патрулем капрал остановился рядом с устало привалившимся к афишной тумбе юношей. – Comment vous sentez-vous, monsieur? – Француз окинул быстрым взглядом хоть и испачканную, но все еще элегантную визитку юноши. – Pouvez-vous marcher bien?[9]
6
Род сюртука на одной пуговице, обычно темно-серого цвета, после Первой мировой войны стала парадной одеждой.