Когда впоследствии пациентов спрашивают, что они получили от терапии, в их ответах часто подчеркивается возросшее чувство личной инициативы: «Я научился доверять своим чувствам и меньше себя обвинять», или: «Мне стало проще устанавливать границы в отношениях с людьми, которые злоупотребляют моей уступчивостью», или: «Я научился говорить, что чувствую, и говорить другим, что я хочу», или: «Я справился с нерешительностью, которая парализовала меня», или: «Я преодолел свою зависимость» — это их обычные ответы. Признавая важность подобных переживаний, аналитически-ориентированные специалисты могут прибегнуть к навязыванию клиенту своей воли только лишь как к крайнему средству, в случае, когда жизнь человека оказывается под угрозой. Даже в поддерживающей терапии, где часто даются рекомендации (см. Pinsker, 1997), аналитические терапевты дают понять, что пациент вправе отказаться от их советов. Таким образом, хорошее динамическое формулирование включает в себя понимание того, каким образом было нарушено ощущение личной инициативы.
Идентичность
В наше время трудно поверить, что вплоть до XVIII века не существовало даже интеллектуального понимания детства как особого состояния (Aries, 1962), идея подросткового возраста появилась лишь к концу XIX века (Hall, 1904), а теоретическая концепция личностной идентичности отсутствовала до середины XX века. В работах Эрика Эриксона в это время (Erik Erikson, 1950,1968) искушенной публике был предложен новый взгляд на проблему, распространившуюся в послевоенные годы. Тревоги, касавшиеся необходимости «поиска себя» и переживания «кризисов идентичности», были характерными жалобами в 1950-1960-е годы, и идеи Эриксона о борьбе за самоопределение привлекли внимание общественности, которая искала слова для описания зарождавшегося осознания.
42
Глава 1
Эриксон благодаря своему опыту жизни в изолированной культуре коренного населения Америки7 смог, на контрасте с ней, увидеть, каким образом существование в изменчивом и технологически развитом массовом обществе породило уникальные психологические задачи. Если я, как и большинство человеческих существ на протяжении истории, расту в стабильной, простой и лишенной письменности группе кровных родственников, вопрос «кто я?» не становится проблемным. Я — дитя своих родителей, которые известны всей общине. Если я — мальчик, я, вероятно, вырасту и стану заниматься тем же, что и мой отец; если я родилась девочкой, то, скорее всего, я буду такой же женщиной, как и моя мать. Моя роль в этом обществе проста, и, хотя мой выбор будет сравнительно небольшим, я буду чувствовать себя в достаточной психологической безопасности. Мне не придется беспокоиться о смысле моего существования или о моем месте в мироздании. Если же, напротив, я расту в огромной стране, где регулярно сталкиваюсь с незнакомцами, переезжаю с места на место, где у меня нет непосредственного доступа к тем, кто обладает высшей властью и влиянием, где через обезличенные средства коммуникации люди, которые мне неизвестны, направляют мне противоречивые послания о том, как мне нужно одеваться, что есть, о чем думать, кого почитать и что делать с собственной жизнью, то понимание того, кто я есть и как мне быть со всей этой неразберихой, становится важным (ср. Keniston, 1971).
Я преувеличиваю различия между более простыми и замкнутыми культурами и нашей культурой, сложной и более обезличенной, чтобы показать, как формирование надежного чувства идентичности стало неотделимой частью современной психической жизни. Даже те, кто вырос в еще сохранившихся в мире племенных культурах, уже не могут спрятаться от технологий и связанных с ними неоднозначных эмоциональных благ; в борьбу за идентичность, происходящую в ультрасовременных, живущих в киберпространстве, «развитых» культурах, сейчас включились подростки и молодежь, которые оказались на самых дальних аванпостах «цивилизации». В начале XX века (если, конечно, мы можем рассматривать пациентов Фрейда как отражение духа того времени), кажется, даже горожане все еще достаточно хорошо понимали, кто они. Они приходили к Фрейду или к другим пионерам психоанализа с конфликтами между сознательными, относительно хорошо осознаваемым чувством идентичности и более скрытыми желаниями, влечениями, страхами и самоосуждением. Клиенты, приходящие на терапию в настоящее время, часто нуждаются в том, чтобы сформулировать осознанное понимание того, кто они.
7
После переезда из Австрии в США Э. Эриксон начиная с 1936 г. работал в Гарвардском университете и несколько лет вел наблюдения за детьми племени североамериканских индейцев сиу в Южной Дакоте, а затем, работая в Университете Калифорнии, изучал детей североамериканского племени юрок.