15
16
17
18
Змея часто ассоциируется с библейским змеем-искусителем, почему далее и упоминается «Люциферова пещера».
19
20
Супруга поклялась торжественно и с жаром,
Что нечувствительна к мужским коварным чарам,
Что добродетель ей единственно мила
И он найдет жену такою, как была,
Что будет гнать она дарителей жестоко
И честь хранить, аки зеницу ока.
Ансельм уехал. Верная жена,
Обещанное выполняя строго,
Тотчас велела все собрать в дорогу
И отбыла в их загородный дом.
Отъездом сим весьма огорчена,
Толпа поклонников — их было много —
Ей наносить визит отправилась гуртом.
Но… их не приняли. Они ей досаждали,
Сердили, утомляли, раздражали,
Короче — все ей были немилы,
Как ни вздыхали, как ни ублажали,
И малой не снискали похвалы.
Ей не был неприятен лишь один
Золотокудрый, статный паладин,
Мечтательный, печальный и богатый.
Он был красив, и пылок, и влюблен,
Но не смягчил жестокую и он,
Хоть расточал и вздохи, и дукаты.
Однако слез и вздохов бьет родник,
Не иссякая, — он нам дан природой.
Богатство же — продукт иного рода,
И вскоре золотой фонтан поник.
Атис — так звали нашего героя —
Увидел вдруг, что разорен дотла,
Что на любовь надежда умерла,
И был в большом отчаянье, не скрою.
Решил он удалиться и в глуши
Искать забвенья для больной души.
Так, странствуя, он где-то повстречал
Крестьянина, который, всунув палку,
В норе змеиной злобно ковырял.
— Зачем? — спросил Атис. — Тебе не жалко
Живую божью тварь? Пускай она
Живет себе! — Ну, нет! Кому нужна
Такая гадина! Я бью их без пощады! —
Ответил тот. — Оставь ее, не надо! —
Сказал Атис. Он вовсе не питал
К семейству змей такого отвращенья.
Напротив: на гербе его блистал
Змей золотой; змеи изображенье
Его чеканный украшало щит:
От Кадма
[15]вел свое происхожденье
Старинный род его — а был он знаменит.
Крестьянина Атис смог все же увести
И жизнь змее спасти.
Уйдя от сохраненной им норы,
Он продолжал свой путь до той поры,
Покуда не набрел на лес дремучий,
Где дуб стоял ветвистый и могучий,
Где птичьи голоса глушила тишина
И речь людская не была слышна.
Там бедность с роскошью в достоинстве сравнялись,
И только волки там под вечер появлялись.
Сначала думал он, что в тихий сей приют
За ним его невзгоды не придут.
Но — нет! Ему ничуть не полегчало.
Страсть в отдалении — увы! — его терзала
Еще мучительней, настойчивей, больней,
Чем в дни, когда он мог хоть повидаться с ней,
С предметом грез своих. Он понял, что не скрыться
От горьких дум и надо возвратиться.
— Атис! — сказал он сам себе. —
Зачем противиться судьбе?
Аржи, конечно, бессердечна,
Бесчувственна, бесчеловечна,
Но дни, когда ее не слышишь ты,
Ужасней, чем безмолвье глухоты;
Ее не видя, ты лишился зренья…
Тебе не вынести подобные мученья!
Ты без своих оков беспомощен и слаб.
Вернись же к ним, несчастный беглый раб! —
И он, стремясь назад, к своей неволе,
Пустился в путь, не сомневаясь боле,
В надежде робкой обрести покой.
Вдруг перед ним в златых лучах заката
Возник дворец, украшенный богато,
Воздвигнутый волшебною рукой.
И нимфа в королевском одеянье
С улыбкой неземной и ясным взглядом —
Виденье из несбыточной мечты,
Прекрасное небесное созданье —
Вдруг, как во сне, с ним оказалась рядом
И молвила: — Достоин счастья ты!
Я так хочу, Атис, а я ведь все могу!
Я — покровительница Мантуи и фея.
Меня зовут Манто.
[16]Прими же, не робея,
Мои дары. Я — друг и у тебя в долгу.
Знай, носит Мантуя мое издревле имя,
И камни стен ее веленьями моими
Заложены Давно, в былые времена.
Мне много сотен лет, но, как любая фея,
Я жить могу века, нисколько не старея,
И делать, что хочу. Нам Парка
[17]не страшна.
Мы все наделены могуществом огромным.
Приказываем мы различным силам темным,
Но — и страданья нам назначены судьбой
От смертных на земле. И на день, раз в неделю,
Утратив власть свою, — так боги повелели —
Я к людям прихожу, но — становясь змеей.
[18]
Ты помнишь, спас змею ты в поле,
Когда мужлана злая воля
От палки гибель ей несла?
С тех пор дала я обещанье
Исполнить все твои желанья.
Да, той змеею я была!
Ты пламенно влюблен. Аржи — жестока.
И одному тебе страданий не избыть.
Но с помощью моей ты сможешь все купить —
Не надо длительного срока —
И бдительность судейских стражей,
И дамы благосклонность даже.
Пойдем же к ней! Швыряй и расточай
Ты драгоценности, как будто невзначай.
Не бойся. В Люциферовой пещере
Им нет конца. Они откроют двери,
Коль ты захочешь, и в ее покой.
Снабжу тебя я спутницей такой,
Которая своей волшебной властью
Аржи заставит загореться страстью.
Я обернусь собачкой и начну
Показывать забавнейшие трюки,
А ты — паломником, чья флейта тишину
Нарушит песенкой. И мы под эти звуки
Получим приглашенье и войдем,
Чтоб поразвлечь хозяйку, в этот дом.
Для чуда много времени не надо.
В собачку мигом превратилась фея,
Атис — в паломника,
[19]но с голосом Орфея,
[20]—
И вот они — внутри большого сада.
Собачка — ну плясать и на траве резвиться,
Выделывать немыслимые па,
Атис — играть и петь. Вкруг собралась толпа —
Садовник, куча слуг — восторженные лица.
Хозяйка слышит шум. — Что там за тарарам?
Кормилица идет — и вмиг бегом оттуда.
— Сударыня, скорей! Пора взглянуть и вам!
Какая прелесть! Ах, ну — истинное чудо!
Там песик. Но какой! Такого не найти!
Он понимает все и чуть ли не читает!
А как танцует он! По воздуху летает!
Вам нужно тотчас же его приобрести!
Пусть этот пилигрим — коль жалко подарить —
Продаст его для вас! — Хоть за любую цену!
Пойду, попробую его уговорить
И раздобуду вам собачку непременно!
На просьбу нянюшки ответил пилигрим
Без околичностей и очень откровенно,
Что пса он не продаст ни за какую цену —
Он самому ему необходим.
Собачка, объяснил он, на ходу
Меня снабжает всем, что пожелаю.
Скажу лишь слово я — и тут же получаю
И драгоценности, и деньги, и еду.
Ведь он не просто пес, а песик-чудо.
Он может, дрыгнув лапкою любой,
Стряхнуть с нее рубины, изумруды
Иль бриллиант прозрачно-голубой.
А коль его иметь у госпожи стремленье
Столь сильно, что терпеть ей более невмочь,
Я песика готов отдать без сожаленья,
Но пусть она проспит со мною ночь.
Кормилицу ответ своею прямотой
И дерзостью сперва привел в негодованье.
— Жена посланника и — пилигрим простой!
Как можно! И какие основанья!
А если кто-нибудь узнает? Ведь — скандал! —
Но пилигрим был так хорош собой
(Атис переменил и одеянье,
И внешность так, что даже брат родной,
С ним встретившись, его был не узнал),
Что отказать ему ей не хватило духу:
Хозяин, как и пес, очаровал старуху.
Ведь шутка ли! Такой собачкой обладая,
Затмишь богатствами сокровища Китая!
Но, правда, ночь с посланницей вполне
С любой собачкою сравняется в цене!
вернуться
вернуться
вернуться
вернуться
вернуться
вернуться