Во всяком случае,' каудильо не привлекало приглашение присоединиться к войне на весьма ограниченной основе. Огромные притязания Франко распространялись на имперские территории Франции, а Гитлер предлагал лишь одно — превратить Гибралтар в германскую базу и передать его Испании после войны47. Беспредельно самонадеянный фюрер считал, что предлагает каудильо хорошую сделку — возможное возвращение Гибралтара бесплатно. Франко, однако, видел, что его надувают и, не желая идти на риск испортить отношения с англичанами, польстившись на туманные обещания, не нуждался в подсказках Канариса, чтобы отвергнуть предложение.
На Вильгельмштрассе были озадачены. Штореру поступила телеграмма, в которой его просили объяснить причины «вопиющего противоречия» между теперешними словами Франко и тем, о чем он заявлял во время переговоров в Андае, а Серрано Суньер на встрече в Берхтесгадене. Глава верховного командования вермахта 8 декабря направил Канарису телеграмму с требованием добиться от каудильо даты начала операции. Адмирал ответил, что он уже оказывал давление на Франко в этом направлении, но безуспешно. «Генерал Франко возразил, что не может назвать такой даты. Обстоятельства зависят от того, улучшится ли состояние экономики Испании, чему пока нет свидетельств, а также и от будущего хода войны против Англии. Генерал Франко дал ясно понять, что Испания может вступить в войну, только когда Англия окажется на пороге поражения»48. Позднее каудильо выразит недовольство такой интерпретацией его слов. Вайцзекер писал в своем дневнике: «Слабое утешение — правильно предсказать позицию Испании. Она вступит в войну лишь перед самой победой Оси, но что мы от этого приобретем? Разве что лишних паразитов?»49
Гитлер был глубоко раздосадован новыми свидетельствами отказа Франко выполнять соглашения, заключенные в Андае и подтвержденные в его письме после переговоров. Он решил, в случае неудачи миссии Канариса, отозвать своих генералов из Испании50. В течение ноября специальные немецкие части репетировали штурм Гибралтара, но без согласия Франко не могло быть и речи о штурме «скалы». Фронтальная атака с моря исключалась потому, что германский флот был завязан на операции «Морской лев», все еще не исключаемой, а также на обороне французского и норвежского берегов и прежде всего на продолжении войны в Атлантике. Наземная операция против Гибралтара потребовала бы от германских войск броска на 1200 километров, причем с собой пришлось бы тащить все продовольствие и снаряжение по плохим, часто не покрытым даже щебенкой дорогам, по узким, извилистым горным перевалам, продираться сквозь туман и лед, без всякой надежды приобрести по дороге продовольствие и горючее129.
Получив мрачный отчет Канариса, Гитлер с поразительным спокойствием приказал прекратить приготовления операции «Феликс». Уверенный, что вторжение в Испанию соблазнит англичан послать туда свои войска в помошь местному сопротивлению, он не хотел приобрести новый, ненужный Германии театр военных действий51. Фюрер решил, что пикирующие бомбардировщики, предназначенные для Гибралтара, теперь необходимы в Южной Италии для бомбардировки британских судов, курсирующих между Сицилией и Северной Африкой, и должны быть под рукой в случае нападения на Грецию. Германия не располагала военными возможностями, чтобы осуществить краткосрочный план нападения на Испанию, поскольку войска и технику начали собирать для экспедиционного корпуса, призванного помочь итальянцам в Ливии. В долгосрочном же плане война против России была для Гитлера куда важнее, чем любые акции на периферии. Посему приготовления к весеннему наступлению на востоке отодвинули в сторону планы взятия Гибралтара52.
Франко нравилось играть на противоречиях между воюющими сторонами, и в этой игре он шел все дальше и дальше. Он начал оказывать давление на правительство Виши, желая добиться от него уступок в Северной Африке. Вероятно, видя себя частью нового порядка, он считал возможным добиваться территориальных изменений и позволил себе угрожающий тон, когда 7 декабря 1940 года принял нового вишистского посла — правого англофоба, элегантного Франсуа Пьетри (Pietri)130. Посол произнес перед каудильо весьма дружественную речь. Тот же, одетый в великолепную форму, окруженный своими министрами и видными государственными деятелями, оскорбительно намекнул на испанские притязания во Французском Марокко, хоть и облек это в дипломатическую форму: «Дружба не может существовать без справедливости, и предстоит исправить много несправедливостей, чтобы дружба стала реальной»33.
129
Черчилль был убежден, что Гитлер не станет и пытаться пройти на Гибралтар через Испанию. Он писал генералу Исмэю (Ismay) 6 января 1941 года, что вторжение в Испанию зимой — «наиболее опасное для Германии и сомнительное мероприятие, и неудивительно, что Гитлер, которому приходится держать в подчинении так много озлобленных народов, пока отказывается от этой идеи».
130
Интеллигентный корсиканец, известный фехтовальщик Пьетри был депутатом парламен-та и министром при Третьей республике.