В прессе утих поток антиамериканских материалов. Отчасти это было следствием того, что проницательному и элегантному Уэдделлу, крайне антипатичному Серрано Суньеру, пришлось уйти в отставку по состоянию здоровья. После того как в феврале 1942 года он уехал из Мадрида, посольством Соединенных Штатов временно стал руководить в высшей степени компетентный Уиллард Бью-лак, поверенный в делах. Любезный и эмоциональный, любивший Испанию и испанцев, Бьюлак, в отличие от Уэдделла, избегал конфликтов с министром иностранных дел. На новые отношения повлияло и то, что как Франко, так и его свояк начали осознавать важность факта вступления Соединенных Штатов в войну. Четвертого марта 1942 года Серрано Суньер сказал Бьюлаку, что политика неучастия в войне требует дружественных отношений Испании с Осью, и, рассчитывая на понимание, спросил: «Принесло бы благо Союзникам, если бы Испания начала дразнить Германию именно на этом этапе человеческой истории?»31 Встретившись 13 апреля 1942 года с послом вишистской Франции, Франко сказал ему, что в случае победы Союзников дело коммунизма восторжествует, но намекнул при этом, что теперь он твердо намерен остаться нейтральным32. Тем не менее неделю спустя Серрано Суньер выступил с речью и заявил, что Испания — на стороне Германии в ее борьбе против коммунизма33. Более того, конфиденциальные испанские донесения, перехваченные американской разведкой, убедили ее генерального директора Уильяма Донована в том, что испанское посольство в Вашингтоне — «вражеская миссия»34.
Сразу же по увольнении Эспиносы генерал Варела, человек горячий, заявил Франко протест по поводу поведения фалангистов и сообщил о неудовольствии генералитета тем, что прыщавые необразованные фалангисты, не уважающие армию, гребут деньги за придуманные работы. С необычным для него коварством он сказал каудильо, что на последнем параде победы 1 апреля Серрано Суньер аплодировал не с таким энтузиазмом, как всегда35. С критикой порядков выступил и не преследующий личных интересов, но не менее возмущенный Дионисио Ридруэхо, поэт-фалангист, идеалист по натуре, участвовавший в действиях Голубой дивизии и в конце апреля получивший ранение. Принятый в начале мая Франко, он поведал ему, что многие его товарищи недовольны разгулом коррупции в Испании. Каудильо благодушно ответил ему, что в старые времена победители получали титулы и земли, а поскольку теперь с этим трудно, он предпочитает закрывать глаза на продажность чиновников, дабы не наживать врагов среди своих сторонников36.
В мае 1942 года брожение, продолжающееся внутри режима, выплеснулось на улицы: произошли столкновения между монархистскими офицерами и сту-дентами-фалангистами в Памплоне, Бургосе и Севилье157. Беспорядки и стычки фалангистов с монархистами отмечались в университетах Сантьяго и Мадрида37. Франко смотрел и выжидал.
Ему, осаждаемому со всех сторон, повезло, что новым американским послом, прибывшим 16 мая 1942 года, стал профессор истории Колумбийского университета Карлтон Джозеф Хантли Хейес, активный сторонник националистов в период Гражданской войны в Испании. Самовлюбленный и неопытный в политике Хейес отличался причудами и не хотел мириться с ведущим положением в мадридском дипкорпусе сэра Сэмюэла Хора, человека куда более яркого. Франко использовал возникшие трения в своих интересах, проявляя симпатию к Хейесу и предоставляя ему вдвое больше аудиенций, чем Хору158. Последний был убежден, что каудильо, приверженец Оси, не вступает в войну только из соображений осторожности и выгоды. Хейес же считал, что Франко сочувствует Союзникам. Этому человеку в твидовом костюме и очках нравился каудильо. Как отмечал Хейес, таким сдержанным, но «живым и спонтанным» юмором обладали на его памяти редкие люди. Только его полным непониманием Франко объясняется то, что он в своих воспоминаниях назвал фальсификацией сделанные генералиссимусом в 1940 году предложения о вступлении в войну на стороне Оси. Каудильо не скрывал расположения медлительному и помпезному Хейесу, тогда как Серрано Суньер считал того занудливым педантом38.
157
Геббельс заметил: «Никогда не было революции, принесшей так мало духовных и политических результатов, как франкистская».
158
Хейеса Франко принял шесть раз за четыре года (раз в восемь месяцев), а Хора — четыре раза за пять лет (раз в пятнадцать месяцев).