Все, что в речи Франко касалось хода войны, вызвало серьезное беспокойство в лагере Союзников. Оно, похоже, имело под собой почву, поскольку в это время американские агенты в Лиссабоне раздобыли запечатанные пакеты с приказами капитанам испанских торговых судов, подготовленными на случай войны. Последующие, находки американских спецслужб в испанском посольстве в Вашингтоне в течение июля, августа, сентября и октября 1942 года позволили прийти к выводу, что Франко по-прежнему сомневался, стоит ли присоединяться к Оси60. Опасения Союзников, связанные с намерениями каудильо, уменьшатся лишь после удачного проведения в ноябре операции «Факел» по высадке в Северной Африке162.
В Мадриде почувствовали, что путешествие Серрано Суньера в Италию может укрепить его позицию как друга Муссолини, и это заставило Франко еще больше присматривать за ним61. Пятнадцатого августа пресса опубликовала крайне прогерманскую статью Серрано Суньера, написанную для «Вилле унд махт», газеты Гитлерюгенда. В ней утверждалось, что Испания сильно отстает от Германии в борьбе за построение нового порядка. Во многих отношениях это был толковый ход. Куньядиссимус не выдавал никаких секретов, а просто просил Третий рейх признать давно оказанные услуги Испании. В статье подчеркивалось, что если бы не Гражданская война, Германия сейчас столкнулась бы с большими трудностями в битве с Россией, ибо советская Испания стала бы теперь частью военного уравнения62. Время, выбранное для проявления этих несомненно искренних симпатий к Оси, указывает на то, что Серрано Суньер и пытается показать себя Берлину не менее надежным германофилом, чем восходящая звезда — Арресе.
С той самой поры, когда Серрано Суньер в начале 1937 года прибьщ в Саламанку, Франко начал учиться у него искусству политики, особенно международной. Пятидесятилетний каудильо теперь созрел для того, чтобы независимо поиграть мускулами. Он давно относился к свояку как к громоотводу, принимавшему на себя проявления недовольства режимом высшим генералитетом. Каудильо, пожалуй, и дальше с удовольствием позволил бы ему осуществлять эту функцию, если бы обстоятельства сложились иначе. Франко глубоко возмущало, что Серрано Суньер то и дело старается занять его место в эффектном политическом спектакле. Это раздражение усердно разжигали в каудильо услужливые Арресе и Карреро Бланко63. Франко злили разговоры о том, что свояк оттеснил его на второй план. Это относилось и к его семейным делам. Одна сплетня приводила каудильо и Серрано в особую ярость. Рассказывали, будто старый школьный друг сестер Поло, живший в Латинской Америке, встретив Ситу, жену Серрано, воскликнул: «Какое чудо! Я слышал, ты замужем за одним из самых важных людей в Испании. А как твоя сестра Кармен?» — «Бедняжка, — якобы ответила Сита, — она кончила тем, что вышла замуж за военного»64. Гнев сеньоры Франко вызывало еще и то, что мадридское общество знало: куньядиссимус обманывает ее сестру Ситу с Консуэло де Икаса-и-Леон, женой подполковника Франсиско Диеса де Риверы, маркиза де Льянсола (Llanzol). Один американский наблюдатель заметил: «Его поведение запятнало честь семьи Франко»65. Карьера Серрано подходила к концу.
Последней каплей оказалось так называемое «дело о Бегонье», когда в середине августа 1942 года вражда к Фаланге со стороны традиционалистов (карлистов) и военных — приверженцев дона Хуана Бурбона — достигла точки кипения. Политические передряги этого кризиса дали летом удобный предлог Арресе сказать Франко в Пасо-де-Мейрас, что перемены необходимы, а теперь и возможны. Благодаря контактам с членами нацистской партии в германском посольстве Арресе удалось убедить каудильо, что Берлин ничуть не огорчится, если Серрано Суньер будет убран66. Этот самый серьезный внутриполитический кризис начала 40-х годов определил судьбу Франко, а возможно, и диктатуры.
162
За обедом для узкого круга, на котором присутствовал президент и директор ЭФЭ, информационного агентства режима, и Рамон Гаррига, Карреро Бланко выразил уверенность, что к концу 1942 года вермахт завоюет Кавказ, Турцию, Ирак и Сирию и будет готов взять Египет с востока. Зная о близости Карреро к Франко, гости пришли к выводу, что услышали точное изложение мыслей каудильо.