Кризис был еще далек от разрешения. Оставалось увидеть, материализуется ли скрытая угроза, таившаяся за действиями Варелы. Франко развил бешеную активность, совершив несколько трюков. Бильбао, Вигон и адмирал Морено поверили, что каудильо и Варела достигли определенного компромисса, и не считали себя обязанными выказывать такую же неприязнь к Франко, как уволенный в отставку генерал. Министр по делам правительства Карреро Бланко стал нашептывать генералиссимусу, что в исходе кризиса должны быть «победители и побежденные». Франко одобрительно отнесся к его словам о том, что удаление двух генералов будет расценено как усиление власти Серрано Суньера. Однако не следует переоценивать роли Карреро Бланко и полагать, будто это он убедил каудильо уравновесить силы, наказав и Фалангу. Непостижимо, как Франко после столкновения с Варелой не сообразил: чтобы пережить кризис, нужно предпринять акции и против Серрано Суньера, председателя Политической хунты — исполнительного комитета Фаланги, — а значит, весьма влиятельной фигуры. Сейчас такая жертва обошлась бы каудильо дешевле, чем раньше. Уже настроенный против свояка, он позволил Арресе убедить себя во время поездки в Галисию, что инцидент в Бегонье был заговором Серрано Суньера с целью свергнуть его, Франко165. Слышали, как каудильо сказал, что Серрано «негодяй и изменник» (un malvado у un desleal)75.
В мае 1941 года Франко не уступил давлению военных и не отставил Серрано Суньера, понимая, что пойти на это — значит стать заложником своих генералов. Теперь же отстранение куньядиссимуса должно было компенсировать удар, нанесенный генералам отставкой Варелы76. В начале сентября каудильо снял свояка с поста министра иностранных дел. С явно обеспокоенным видом он сказал Серрано Суньеру: «Слушай, Рамон, я хочу поговорить с тобой об одном серьезном деле, о принятом мною важном решении. После всего случившегося я собираюсь тебя сменить». Серрано держался высокомерно и изобразил облегчение по поводу того,- что, мол, теперь сможет отдохнуть. Когда же он представил на подпись Франко принесенные с собой бумаги, тот холодно заметил: «Я предпочел бы, чтобы их представил мне новый министр»77. Министром был назначен 66-летний генерал граф Франсиско Хордана. Политическую хунту возглавил Франко, тем самым взяв на себя контроль над Фалангой.
Хордана состоял в Военной директории генерала Примо де Риверы в 20-х годах и был министром иностранных дел Франко с января 1938-го по август 1939 года78. Лояльность к каудильо и монархические убеждения делали его вполне приемлемым для вооруженных сил. Генералам даже казалось, что дело, затеянное Варелой, не пошло прахом79. Франкистская пропаганда впоследствии объявила, что назначение Хорданы ознаменовало сдвиг во внешней политике Франко и свидетельствовало о прозорливости каудильо. Однако в то время послушная пресса утверждала: «Замена отдельных лиц в правительстве не вызовет и не может вызвать ни малейших изменений во внутренней или внешней политике». Все изображалось так, будто речь идет всего-навсего о «смене караула». Произошли и другие важные перемены в кабинете: на место англофила Варелы пришел хорошо известный своей приверженностью Оси генерал Карлос Асенсио Кабанильяс, монархиста Галарсу заменил юрист из фалангистов — Блас Перес Гонсалес, до этого прокурор верховного суда. Это дало основания считать, что перемены в правительстве не производились в расчете на заграницу. Однако поспешность, с какой был смещен министр иностранных дел и назначен новый, убеждает в обратном.
Встретившись с Хорданой в четверг 3 сентября, Франко рассказал о кризисе и признался, что тот не был кандидатом номер один на пост министра иностранных дел, а первоначально его прочили на пост министра армии, который занимал Варела. Выбор пал на Хордану якобы после того, как выяснилось, что первый кандидат, неназванный адмирал, имеет связи с бывшим президентом Второй республики Алкала Саморой, а следующий кандидат, генерал Хуан Вигон, в учтивой форме отказался принять пост — из солидарности с Варелой80. Последнее позволяет заключить, что Хордана получил назначение отнюдь не из-за своего англофильства. Серрано Суньер несколько лет спустя, перечислил главные достоинства своего преемника: он был генералом, безоговорочно подчинялся строгой воинской дисциплине, никогда не посмел бы ни спорить с Франко, ни давать ему советы, ни затенять его81.
165
Обвинение обрело правдоподобие, когда заместитель секретаря Фаланги, капитан Хосе Луна, последователь Серрано Суньера, признался, что дал разрешение на поездку группы фалангистов в Бегонью — но не разрешение бросать бомбы.