Если не считать этой оплошности, Мольтке внес значительный вклад в развитие испано-германских отношений, заключив секретный протокол между германским и испанским правительствами, который был подписан в Мадриде 10 февраля 1943 года. Этому предшествовали составление" испанцами в ноябре 1942 года документа с изложением основных требований Мадрида по оказанию Германией военной помощи и проведенные позже беседы Видала и Муньоса Грандеса с Гитлером. Тринадцатого января 1943 года, через два дня после прибытия в Мадрид, Мольтке встретился с Хорданой и попросил дать гарантии, что всякое оружие, поставленное Германией, будет использовано против врагов рейха. Посол получил необходимые заверения, но, почувствовав смущение Хорданы, когда речь зашла о поставке вооружений, сделал вывод, что это инициатива самого каудильо19.
Мольтке укрепился в своем подозрении, вручая 24 января свои верительные грамоты. Посла удивила сердечность приема, оказанного ему Франко. Тот беседовал с ним целый час вместо пятнадцати минут, положенных по протоколу. Каудильо без экивоков заявил, что Германия — друг Испании, а Британия, Америка и большевики — ее враги. Он поклялся, что в пределах возможного «готов поддержать Германию в борьбе, возложенной на нее судьбой»171. Пространно изложив свою теорию «двух войн», Франко дал понять, что может оказать рейху услугу — «углубить противоречия между Англией и Советским Союзом»20.
Пятью днями позже Мольтке сообщил каудильо об условиях, на которых Германия согласна дать Испании запрошенное ею оружие. Кое-кого в испанском правительстве, например Дуссинаге, весьма взволновала мысль о миллионе испанцев, вооруженных германским оружием и воюющих на стороне Третьего рейха. Однако несмотря на слезные заявления Франко о том, что Испания не готова отразить вражеское нападение, в следующем месяце, кроме восьми самолетов, поступило мало техники21. Секретный протокол172, датированный 10 февраля, был подписан 12 февраля 1943 года22. Так и не реализованный, он означал, что Франко безответственно отказывается от свободы действий Испании23. Хитрый каудильо делал ставку на то, что, получив до операции «Факел» заверения в добрых намерениях от Рузвельта и Черчилля, он сумеет, не очень рискуя, урвать кое-что у Гитлера.
Тем временем действующие лица менялись с головокружительной быстротой. Пятого февраля 1943 года Муссолини снял Чано и взял контроль над министерством иностранных дел в свои руки, действуя через замминистра Джузеппе Бастианйни. В середине января в Риме скончался Леквио, итальянский посол в Мадриде. Сменивший его барон Джакомо Паулуччи ди Калболи вручил 20 апреля свои верительные грамоты24. Надеясь обеспечить гарантированный отпор Франко в случае возможной высадки Союзников в Испании, Муссолини через Паулуччи предложил каудильо встретиться с ним. Франко принял Паулуччи весьма сердечно, но, усмотрев в предложении о встрече с Муссолини лишь личную инициативу нового посла, не поддержал ее, ограничившись пожеланиями победы странам Оси, и упомянул о трудностях, которые он испытывает из-за активности своих противников из монархического лагеря и давления Союзников25.
Февральский протокол — лишь одно из свидетельств того, что вера Франко в дело Оси померкла, но еще была жива. Вскоре после подписания протокола Хордана сообщил американцам заведомую ложь: «Франко сказал немцам, что не только окажет сопротивление агрессии с любой стороны, но что Испания не станет даже обсуждать возможность военных уступок в пользу Оси»26. Обращение каудильо к стране по случаю Нового, 1943 года было крайне прогитлеровским. Информация, которую он получал от горячих приверженцев Оси — министра армии генерала Асенсио и министра ВВС генерала Вигона, а также от военных атташе в Берлине — была головокружительно оптимистичной. Самый же информированный и реалистически мыслящий из всех атташе — подполковник Рока де Тогорес — вызвал неудовольствие Асенсио, и его отозвали под формальным предлогом, что он слишком долго просидел в Берлине27. Фалангисгская пресса продолжала восторженно поддерживать Третий рейх, обвиняя Рузвельта «в провоцировании Второй мировой войны»28. После разгрома немцев под Сталинградом послышались требования к Союзникам, чтобы они, пока не поздно, пересмотрели свои ошибки. Потом пресса объявила, что это лишь небольшая передышка на пути к неизбежной германской победе29. Публикации, инициированные странами Оси, составляли основную массу чтива, доступного испанской общественности, да и кинохроника главным образом шла из тех же стран. Перед Хейесом наконец встал вопрос, совместима ли свобода, предоставленная странам Оси для ведения психологической войны в Испании с теми заверениями в беспристрастности Испании, которые привел Франко в письме Рузвельту30.
171
Не зная об этом разговоре, неизменно наивный Хейес сообщал в госдепартамент, что «улучшение отношений Испании с Объединенными Нациями происходит в ущерб ее отношениям с Осью».
172
В протоколе говорилось, что в обмен на оружие, военное снаряжение и технику современного класса, поставленные в достаточном количестве, Испания гртова оказывать сопротивление «любому вторжению англо-американских сил на Иберийский полуостров или на испанскую территорию за его пределами, что означало Средиземное море, Атлантику и Африку, включая Испанский Протекторат Марокко, и отразить такое вторжение всеми средствами, имеющимися в ее распоряжении».