Перед появлением манифеста группы «Депутатов» заметно смягчилось отношение к Союзникам. Не ведавший о существовании испано-германского протокола о поставках немецких вооружений, американский посол испытал удовлетворение, когда правительство Франко обратилось к Союзникам за оружием, лживо мотивируя это необходимостью противостоять давлению Германии, которая хочет навязать Испании свое оружие в обмен на испанское сырье. На самом деле Германия не оказывала давления на Испанию и не навязывала ей свое оружие56.
Во второй половине июня, после того как Франко убедился, что за монархическим манифестом стоят Союзники, в фалангисгской прессе выступил с прогерманским выступлением Арресе. Удивленный Хейес заявил протест Хордане57. Хор, в отличие от Хейеса, сомневающийся в искренности Франко, представил Хордане в июле длинный список акций Испании, несовместимых с нейтралитетом, в частности заправку горючим подводных лодок противника, быструю репатриацию экипажей самолетов, совершивших вынужденную посадку в Испании175, нападения на торговые суда Союзников со стороны южных берегов Испании, сеть наблюдения и шпионажа стран Оси, раскинутую в Испании, перлюстрацию переписки британского посольства и активные выступления прессы, симпатизирующей Оси58.
Эти упреки Франко проигнорировал. Под влиянием прогермански настроенных Арресе, Хирона, Бласа Переса, Асенсио и молодых генералов он по-прежнему верил, что немцы победят русских. К тому же военный атташат продолжал информировать из Берлина о неизбежном поражении Союзников в Италии59. В обстановке сочувствия делу Оси Франко делал публичные и приватные попытки сплотить ряды своих сторонников. В субботу .17 июля в своем ежегодном выступлении перед Национальным советом ФЭТ и де лас ХОНС по случаю очередной годовщины мятежа каудильо занял решительную позицию, не оставляющую возможности для отступления. Всего через десять дней после высадки Союзников на Сицилии он страстно поддержал идею гегемонии Фаланги. Прибыв, как и Арресе, в белой летней форме Фаланги, Франко приветствовал собравшуюся толпу фашистским салютом. Его речь связала вопрос о существовании режима с теми, кто особенно зависел от каудильо — с фалангистами. Монархисты почувствовали, что к ним доверия нет. В своем выступлении Франко поставил крест на внутриполитических переменах и осудил слабонервных буржуа и консерваторов, не сумевших понять, по его словам, «нашей революции». Перед лицом нависшей угрозы большевизма он решил сплотить ряды фалангистов и не подвергать себя риску введением демократических институтов60.
После выступления каудильо в королевском дворце JIa-Гранха состоялся ежегодный прием для дипкорпуса. Проливной дождь вынудил все общество войти в помещение. Франко проявил демонстративное пренебрежение к Хору и Хейесу. Возмущенный речью Хейес заявил протест Хордане и потребовал встречи с Франко61. Хордану тоже ошеломил неприемлемый тон заявлений генералиссимуса62. Накануне выступления, 17 июля 1943 года, Франко с помощью своего верного оруженосца Карреро Бланко составил документ и разослал копии во все восемь военных округов страны. В нем он обращался к их чувствам самых высоких армейских чинов, призывал их сплотиться вокруг режима. В документе утверждалось, что раскрыт международный масонский заговор, имевший целью поссорить армию с каудильо. Поскольку в генералиссимусе и Карреро Бланко глубоко коренились антимасонские убеждения, вполне вероятно, что оба верили в написанное ими. Чтобы сорвать несуществующий заговор, Франко и Карреро Ёланко призывали предотвратить опасность, скрытую в попытках реставрации либеральной монархии, ибо это было бы лишь первым шагом к возврату довоенного хаоса и коммунистического господства63.
175
По нормам международного права, экипажи самолетов воюющих сторон, совершивших вынужденную посадку на территории нейтрального государства, и сами самолеты подлежат интернированию. (Примеч. перев.)