На самом деле все было далеко не так хорошо «повязано». Открытая оппозиция в университетах, на заводах и в регионах продолжала нарастать. В Астурии бастовало двадцать тысяч горняков. В течение года возникнут крупные трудовые споры на верфях, среди строителей Гранады и Мадрида, в мадридском метро, и везде власти прибегнут к полицейским репрессиям. Поскольку стачечников часто поддерживали священнослужители, совместно с полицией выступили террористические команды, но на их действия правительство закрывало глаза. В эти отряды, называвшиеся «Воины короля Христа» (Guerrilleros de Cristo Rey), входили и наемные убийцы, и молодые фалангистские боевики. Организовала их едва ли не приватная спецслужба Карреро Бланко, именовавшаяся Службой документации ведомства по делам правительства (Servicio de Docu-mentacidn de la Presidencia del Gobierno)18. «Герильерос» были связаны с неофашистской политической группировкой «Новая сила», возглавляемой Бласом Пиньяром, членом Национального совета, другом Карреро Бланко. Кабинет снисходительно относился к проявляемому ими насилию, поскольку существование «диких» правоэкстремистских группировок позволяло правительству считать, что оно принадлежит к центру19.
Более прогрессивные франкисты, такие, как Фрага, начали готовить реформы внутри системы. Лояльные к режиму разделились на бесцветных технократов, «континуистас»248, и непримиримых ультра, или «инмовилистас», которые за свою готовность сражаться до последнего против прогресса получили кличку «бункер», заимствованную из гитлеровских времен. «Бункер» мог рассчитывать на симпатии твердокаменных фалангистов старого поколения, золотую молодежь, составлявшую террористические команды, и многих крайне правых офицеров вооруженных сил с «голубыми генералами» (generales azules) во главе.
В конце десятилетия «бункер» повел атаку в Пардо против планируемого установления франкистской монархии во главе с Хуаном Карлосом. Через своих сторонников в семейном кругу Франко они инициировали распространение слухов, компрометирующих «Опус Деи» и кабинет. Затем начали проталкивать идею возведения на трон дона Альфонсо де Бурбон-Дампьерре, сына старшего брата дона Хуана, и фактически жениха старшей внучки Франко, любимицы доньи Кармен — Марии дель Кармен Мартинес-Бордиу. Основываясь на фразе в Законе о наследовании по поводу «принца с наилучшими правами», они утверждали, что Альфонсо де Бурбон-Дампьерре — восторженный приверженец франкизма и друг Кристобаля Мартинеса-Бордиу20.
Едва ли Франко замышлял основать королевскую династию. Однако дело Альфонсо, «голубого принца» (prince azul), весьма заинтересует крайне правых, особенно жену Франко и его зятя. В высших эшелонах генерального секретариата Движения ультра оказывали давление на губернаторов провинций, требуя, чтобы те поскромнее принимали Хуана Карлоса и устраивали горячий прием Альфонсо де Бурбону. В общем, династический вопрос становился центром интриг и все больше занимал и разделял франкистские «семьи». На ежегодном параде в честь Дня победы Хуан Карлос стоял рядом с каудильо, что было жестом в адрес монархистов. Но, чтобы не отталкивать от себя фалангистов, поддерживавших Альфонсо, Франко держался все время как бы в стороне21.
Увядание Франко выражалось в том, что он все более явно отходил от политических дел. Второго июня 1969 года каудильо встревожил Сильву Муньоса, министра общественных работ. Они вместе направлялись из Мадрида в Кордову на открытие новых государственных сооружений. Во время долгой автомобильной поездки Франко вдруг лишился чувств и привалился к плечу Сильвы Муньоса. Хотя это было, скорее всего, следствием приема лекарств (вероятно, допомина), Сильва перепугался, что Франко вот-вот умрет22. Находясь в Пардо, каудильо обычно вставал в восемь часов, после чего врач Висенте Хиль проводил с ним сеанс массажа и физиотерапии. Потом Франко завтракал с семьей и бегло просматривал газеты. Почти до семидесяти лет он играл несколько геймов в теннис, как правило, с Висенте Хилем, или отправлялся на верховую прогулку в лесу неподалеку от дворца. Теперь это было ему не по силам. По пятницам каудильо по-прежнему проводил встречи, заседания Совета министров или экономического комитета. К концу 60-х заседания назначались только на первую половину дня и только раз в две недели. В начале заседаний он уже не делал обзора событий за рубежом, и теперь вообще редко говорил во время заседаний23.