После совещания Франко вместе с семьей и неизменным Паконом направился на вокзал Аточа, чтобы сесть в поезд до Кадиса, где его ждало судно, идущее в Лас-Пальмас. Проводить Франко на вокзал пришли несколько генералов, включая Фанхула и Годеда. Прибыв в Кадис, Франко был поражен тамошним масштабом беспорядков, увидел церкви, подвергшиеся нападениям анархистов. Когда военный губернатор Кадиса сообщил ему, что коммунисты подожгли монастырь рядом с казармами, Франко вышел из себя: «Возможно ли, чтобы войска в казармах смотрели на совершение святотатственного преступления, не пытаясь вмешаться, а вы продолжали сидеть сложа руки, когда узнали о том, что происходит?» Полковник ответил, что гражданские власти приказали ему не вмешиваться. Тогда Франко проворчал: «Такие недостойные приказы не должен исполнять ни один командир нашей армии» — и отказался подать тому на прощанье руку.
Этот поступок объясняется глубокой религиозностью Франко, унаследованной им от матери. Он безнадежно погряз в своих милитаристско-иерархических предрассудках. От отвращения, которое он испытывал при виде неуважения левых к Богу и Церкви, был один шаг до убеждения, что применение армии для установления общественного порядка — вещь необходимая и оправданная. Еще больше его разозлило, что толпа, пришедшая на причал с оркестром, чтобы проводить нового гражданского губернатора Лас-Пальмаса, пела «Интернационал», а люди в коммунистическом приветствии поднимали сжатые кулаки. Встречаясь на каждом шагу со все новыми свидетельствами восторженной поддержки республики со стороны простого народа, Франко заметил своему кузену, что его товарищи крепко заблуждались, полагаясь на быстрый переворот. «Дело будет очень трудное и очень кровавое и продлится достаточно долго. Но другой дороги нет, если мы хотим быть на шаг впереди коммунистов...»6
Судно «Домине» прибыло на Канарские острова 11 марта 1936 года в 7 часов вечера. По прибытии в Лас-Пальмас Франко встретил военный губернатор острова37 генерал Амадо Бальмес. После небольшой автомобильной прогулки по острову Франко с семьей снова сел на «Домине» и 12 марта в 11 часов был на Тенерифе. В порту его встречала толпа сторонников Народного фронта. Местные левые добились проведения однодневной забастовки, чтобы рабочие могли пойти в порт и освистать человека, который подавил восстание горняков Астурии. Франко не обращал внимания на плакаты против «палача Астурии», а, сохраняя спокойствие, попрощался с капитаном, спустился по трапу и поприветствовал роту солдат, встречавшую его. По словам его кузена, это демонстративное хладнокровие произвело впечатление на толпу и вместо издевок послышались аплодисменты7.
Франко сразу же засел за подготовку плана обороны островов и особенно мер по подавлению народных волнений. Он также воспользовался возможностями, которые давала служба на Канарских островах, и занялся гольфом и изучением английского. По словам его преподавательницы языка Доры Леннард, он брал уроки трижды в неделю с половины десятого до половины одиннадцатого и учеником был прилежным. Дома он составлял два рассказа в неделю и только раз не выполнил задания из-за загруженности делами. Пять из шести его рассказов были посвящены гольфу, которым Франко очень увлекся. Писать он научился, но разговорный английский ему не давался. Его любимой темой бесед на уроках был Народный фронт, рабски следовавший указаниям агентов Москвы, и воспоминания о временах, проведенных в Сарагосской военной академии8.
Пытаясь позже стереть из памяти следы своей нерешительности в те весенние месяцы 1936 года, Франко неоднократно дает понять в своих более поздних интервью, что якобы тогда только и думал о заговоре. Как это часто бывало в его жизни, он перекрашивал реальность. В этой связи весьма примечателен такой факт, противоречащий подобным его высказываниям: в начале июля 1936 года он планировал съездить на отдых в Шотландию потренироваться в игре в гольф9.
37
Очевидно, имеется в виду губернатор острова Гран-Канария, где находится Лас-Пальмас. Другим крупным островом архипелага является Тенерифе. (Примеч. перев.)