Приближалась дата перелета в Марокко, и Франко одолевали все более серьезные сомнения, вызванные воспоминаниями об августе 1932 года. Восьмого июля Альфредо Кинделану удалось поговорить с Франко по телефону, и Кинделан пришел в ужас, узнав, что Франко еще не готов присоединиться к заговору. Мола узнал об этом двумя днями позже52. В тот же день, когда «Драгон рапид» прилетел в Касабланку, Франко направил в Мадрид шифрованное послание Киндела-ну для передачи Моле. Там было написано: «недостаточно широкая география» (geografia росо extensa), что означало отказ Франко присоединиться к восстанию, поскольку сложились неблагоприятные для восстания условия. Кинделан получил это послание 13 июля. На другой день он переправил его в Памплону Моле, выбрав курьером очаровательную женщину по имени Элена Медина Гарвей. Мола пришел в ярость. Поостыв, он разыскал летчика Хуана Антонио Ансальдо и велел ему доставить в Марокко генерала Санхурхо, чтобы тот выполнял функции Франко. Мадридским заговорщикам сообщили, что на Франко рассчитывать нечего. Однако двумя днями позже в Мадриде узнали о долгожданном согласии Франко присоединиться к ним53.
Причиной внезапного изменения позиции Франко явились драматические события в Мадриде. Днем 12 июля фалангисты застрелили лейтенанта Хосе дель Кастильо из республиканской полиции особого назначения. Кастильо числился под номером два в «черном списке», составленном будто бы ультраправым Испанским военным союзом — организацией офицеров-заговорщиков, связанных с Испанским обновлением. Первый в «черном списке» — капитан Карлос Фараудо — был убит еще раньше. Разъяренные друзья Кастильо решили отомстить. Им не удалось найти Хиля Роблеса, который в это время отдыхал в Биаррице, и утром следующего дня они похитили и убили Кальво Сотело. Вечером 13 июля делегация социалистов и коммунистов во главе с Индалесио Прьето пришла к Касаресу с требованием раздать рабочим’оружие, пока не начался военный мятеж. Премьер-министр отказался, но он не мог не видеть, что началась война.
Политические страсти, закипевшие после обнаружения тела Кальво Сотело, сыграли на руку военным заговорщикам. Они восприняли убийство как сигнал спасать Испанию от катастрофы, что можно было сделать, по их мнению, только вмешательством армии. Этот случай определил выбор многих колеблющихся, включая Франко. Когда утром 13 июля полковник Гонсалес Перал принес ему это известие, Франко воскликнул: «У Отечества появился еще один мученик. Больше ждать нельзя. Это сигнал!»54 Кипя от возмущения, он сказал своему двоюродному брату, что дальнейшее промедление только усугубит проблему, поскольку утеряна всякая вера в способность правительства контролировать ситуацию. Вскоре после этого Франко послал телеграмму Моле. Позже в тот же день он велел Пакону купить два билета — жене и дочери — на германский пароход «Вальди» (Waldi), выходивший из Лас-Пальмаса курсом на Гавр и Гамбург55. Однако его предусмотрительность не распространилась на других родственников. Сестра жены Сита Поло, преодолев огромные опасности, все же сумела бежать с детьми из Мадрида, а Пилар Хараис, племянница Франко, попала в тюрьму с новорожденным сыном56.
Преподавательница английского языка писала потом: «В то утро, когда до нас дошло известие об убийстве Кальво Сотело, Франко пришел на урок, и я увидела совсем другого человека. Он постарел на десять лет, не спал, видно, всю ночь. Впервые он утратил железный контроль над собой и неизменную безмятежность... Урок ему давался с видимым напряжением»57. Предположение Доры Леннард о бессонной ночи весьма похоже на правду, если учесть, что Франко после известия об убийстве Кальво Сотело пришлось быстро принимать кардинальные решения40, а это не могло не сопровождаться мучительными сомнениями, о чем свидетельствуют предпринятые им в этот день меры по обеспечению безопасности жены и дочери.
Позже франкистская пропаганда использовала убийство Кальво Сотело для оправдания мятежа, замалчивая тот факт, что на самом деле мятеж 17—18 июля готовился задолго до того. В результате этого убийства заговорщики лишились сильного и харизматического лидера. Правый деятель с широкими взглядами и большим политическим опытом, Кальво Сотело был бы высшим гражданским лицом в руководстве страны после переворота, совсем не таким, как неприметные персоны, к услугам которых будет прибегать потом Франко. Невозможно не думать о том, какое влияние оказала бы личность Кальво Сотело на развитие государства. В результате его смерти был устранен важный политический соперник Франко — хотя в то время наверняка никто не мог представить это событие в таком историческом ракурсе.
40
И в других случаях Франко реагировал сходным образом на информацию трагического характера, например, после смешения Альфонса XIII, смерти Молы в апреле 1937 года и падения Муссолини в 1943 году.