Со времени короля Пипина Бавария считалась страной, входившей в состав Франкского государства. Но если так полагали франкские монархи, то совсем иного мнения придерживался герцог Баварский. Хотя этот могущественный сеньор и давал неоднократно вассальную присягу Пипину, сам он смотрел на свои клятвы как на пустую формальность. В Баварии издавна были свои законы, свои генеральные сеймы и синоды, а документы, выходившие из герцогской канцелярии, датировались годами правления Тассилона. Окруженный в своей столице Регенсбурге блестящим двором, герцог управлял страной как независимый государь. Союз и матримониальное родство с лангобардским королем еще более укрепляли герцогскую власть: его сын Теодон, посланный в Рим, по требованию Дезидерия был крещен папой с церемониями, подобающими королю. Баваро-лангобардская коалиция не просто ослабляла Франкское государство. Она угрожала его существованию.
Как реагировал на все это юный Карл? Просматривая события первых трех лет его царствования, нельзя отделаться от чувства недоумения. Кажется, он далеко не сразу сориентировался в общей политической обстановке. Почти все это время Карл скитался по своим многочисленным поместьям, охотился, отдыхал, давал вклады монастырям. Небезынтересно отметить, что будущий неутомимый воитель, позднее вдоль и поперек исколесивший Европу, более полугода подряд просидел в одном месте – на вилле в Валансьенне.
Впрочем, один самостоятельный поступок Карл в эти годы все же совершил, но то был, по существу, не более чем заключительный акт прошедшего царствования.
Хотя покорение Аквитании, стоившее Пипину таких колоссальных трудов, казалось завершенным, кое-где огонь еще продолжал тлеть под пеплом, и достаточно было известия о смерти грозного завоевателя, чтобы в начале 769 года в западной части покоренной страны вновь вспыхнуло пламя освободительной борьбы, возглавленной местным вождем Гунальдом. Карл отреагировал немедля. Симптоматично, однако, что поначалу он не рассчитывал на свои силы; он собирался привлечь к походу брата, и только после категорического отказа Карломана двинул армию в мятежную область. Подавление восстания оказалось неожиданно легким. Герцог Гасконский, на поддержку которого надеялся Гунальд, выдал его вместе с семьей Карлу, сам изъявив при этом покорность. Этим «Аквитанская война» и закончилась. Характерно, что во время этого похода Карл посетил многие аквитанские аббатства и храмы, стремясь наладить добрые отношения с местным духовенством. И не менее характерно, что перед своим возвращением король утвердил в Аквитании власть своих графов, не встретив ни малейшего сопротивления. Все это лишний раз доказывает, что юный государь отнюдь не вспахивал здесь целину, а лишь укреплял то, что было создано при его отце.
Железная корона лангобардских королей
Нельзя, правда, забывать, что Карл был еще довольно молод и весьма неопытен. Привыкший ранее на все смотреть из-за спины сурового отца, теперь он всецело поддался влиянию матери. Вдовствующая королева Бертрада была женщиной властной и честолюбивой. При жизни Пипина она длительное время находилась с ним в серьезной размолвке, что едва не стало причиной развода супругов. Теперь она стремилась взять реванш.
Прежде всего королева постаралась примирить сыновей. Затем, летом 770 года, она предприняла путешествие в Италию, побывав по дороге и в Баварии. Она виделась с Тассилоном, получила благословение папы и вела длительные переговоры с Дезидерием. В результате Бертрада возвращалась во Франкское государство, везя с собой младшую дочь лангобардского короля Дезидерату. Несмотря на то, что Карл был уже женат и даже имел сына, мать заставила его отвергнуть свою супругу Гимильтруду и жениться на Дезидерате. Свадьба была торжественно отпразднована в Майнце на Рождество 770 года.
Чего же добивалась вдовствующая королева? В первую очередь – укрепления своей власти. Она стремилась поднять свой авторитет за счет всеобщего умиротворения. Бертрада мечтала объединить братьев, установить добрососедские отношения с Тассилоном, ликвидировать соперничество между папой и Дезидерием в Италии и сделать последнюю постоянной союзницей Франкского государства. Одним словом, установить мифический «Pax Romana et pax Christi»[1] на Западе. Потребовалось менее года, чтобы эта хитроумная политика оказалась перед лицом полного краха.