Будущее не падает с неба, а рождается прошлым. И зря, мне думается, стерты надписи со стен этой руины несостоявшейся демократии. Они красноречивее всех, вместе взятых, экспонатов выставки ответили бы на ее основной вопрос: «Кто виноват?»
Трагическая судьба отдельных представителей немецкой социал-демократии не снимает с нее ответственности за судьбу страны. Может быть, поэтому так решительно звучали слова тогдашнего вождя партии К. Шумахера на ее учредительном съезде в 1946 году: «Германия никогда не может быть восстановлена как капиталистическая страна, она может быть создана только на социалистической основе». И вот прошло двадцать с небольшим лет. Социал-демократы стали правящей партией Западной Германии, а Западная Германия — второй по значению страной капиталистического мира.
Несколько десятков шагов отделяют здание бывшего рейхстага от Бранденбургских ворот. Точнее сказать нельзя, потому что между ними граница — знаменитая на Западе стена, отделяющая западные районы города. Стена невысокая: несколько положенных друг на друга бетонных балок. Прямо за стеной возвышается символ прусского классицизма — Бранденбургские ворота, увенчанные крылатой фигурой Победы на колеснице, запряженной четырьмя конями, над которой развевается государственный флаг Германской Демократической Республики. За воротами начинается знаменитая Унтер ден Линден[23], обсаженная, как ей и полагается, развесистыми липами. На правой стороне улицы виднеется большое белокаменное здание. Это наше посольство. Между ним и Бранденбургскими воротами — полотно газона, зеленое и ровное.
Когда-то много лет назад я стоял у здания советского посольства в ГДР и разглядывал мрачный силуэт рейхстага, еще не восстановленного, но и не обезображенного реконструкцией. Над Бранденбургскими воротами, как и сегодня, развевался трехцветный флаг. По-моему, это были единственные сооружения на всей улице, если можно называть улицей пространство, расчищенное от обломков и обозначенное зеленым пунктиром тоненьких саженцев. А на пустыре, разделявшем здание посольства и Бранденбургские ворота, виднелась большая яма — вход в подземелье — последнее убежище Гитлера.
Мой самолет уходит вечером. С аэродрома «Шёнефельд». Это в ГДР. Но у меня в запасе еще несколько часов. Мне хочется посмотреть западноберлинский зоопарк, витражи мемориальной церкви, театр Шиллера, тюрьму Шпандау, где доживает в одиночке свою жизнь Рудольф Гесс — «заместитель фюрера». Да мало ли чего интересного на этой своеобразной «витрине Запада» — безусловно самой дорогостоящей из всех когда-либо существовавших на земле витрин. Кто знает, попаду ли я еще когда-нибудь в Западный Берлин. Поэтому мне надо наиболее рационально использовать оставшееся время. Конечно, я все здесь осмотрю. Только надо отвлечься, освободить воображение от запавшего когда-то давно образа: силуэт обгоревшего рейхстага, мрачный вход в гитлеровский бункер, жалкие саженцы вдоль расчищенной от обломков улицы. Это прошлое. В него не возвратиться.
Я останавливаю подвернувшееся такси и усаживаюсь рядом с водителем. Он выжидающе на меня смотрит. Я понимаю, что должен сказать адрес или пункт… Надо же куда-то ехать. В зоопарк, к мемориальным руинам, к воротам тюрьмы Шпандау… Из окон автомашины мне виден высокий памятник, воздвигнутый в честь наших солдат, павших в боях за Берлин. У его подножия двое советских часовых. Может быть, внуки тех, в память кого сооружен монумент.
Мне становится вдруг невыносимо тяжело. Как будто оборвались какие-то нервы, и усталость, что накапливалась день за днем в течение последних лет на душе, неожиданно материализовалась и навалилась на плечи. Я ловлю взгляд водителя и как-то неожиданно для себя самого говорю: «Пожалуйста, ближайший пропускной пункт на Восток».
Таксист еще какое-то мгновение задерживает на мне взгляд и включает счетчик.
ИЛЛЮСТРАЦИИ
