В одном арабском сочинении, написанном египетским юристом Ахмедом ибн Идризи аль-Карафи (ум. между 1283 и 1285 годами) и озаглавленном «Интересное рассмотрение вещей доступных зрению», рассказывается, что в правление Малика аль-Камиля Фридрих II прислал сложные вопросы из области наук о природе, чтобы испытать мусульман: «Почему погруженные в воду части весел, копий и других прямых предметов выглядят искривленными, если смотреть с поверхности воды? Почему Канопус при восхождении кажется больше, чем в точке кульминации, несмотря на то что на юге нет влажности, которая объясняет подобное явление для солнца, ведь южная местность представляет собой пустыню? Почему тот, у кого испарения поднимаются к мозгу, и тот, у кого начинается катаракта, видит черные нити, мух и комаров, хотя на самом деле их нет, а упомянутый человек находится в твердом рассудке? Как можно что-либо увидеть в зрачке, в то время как человек не может разглядеть то, что находится в непосредственной близости от зрачка или даже касается его?»[183]
В этих вопросах видно не только желание удивить мусульманских ученых разносторонностью каверзных вопросов. Важнее другое: как будет видно в дальнейшем, Фридрих II часто ставит проблемы, которые мы сегодня могли бы назвать «междисциплинарными». Оптика, астрономия и медицина дополняют друг друга для того, чтобы из многих кирпичиков создать цельную картину мира. Правда, не следует забывать и о литературных источниках этих вопросов и не приписывать их исключительно изобретательности и любознательности императора. Например, преломление весел в воде обсуждалось Лукрецием, Сенекой, а вслед за ними, в XII веке, Гильомом Коншским. О Канопусе, альфе Киля, очень яркой звезде, которую можно было наблюдать в Египте, писали Плиний Старший, Марциан Капелла и опять же Гильом Коншский[184].
Еще один факт подтверждает то, что науки о природе, которыми увлекался Фридрих II, были важным моментом в связях с арабским миром. Большое значение в общении с арабскими странами имели дары. Султан Дамаска аль-Ашраф подарил Фридриху II своеобразный «планетарий», представлявший собой, судя по всему, шатер, на внутренней стороне которого было изображено звездное небо. В ответ султан получил белого медведя и белого павлина. Шатер высоко ценился и хранился в императорской сокровищнице в Венозе. Правда, мы вряд ли узнаем, как он выглядел[185].
В одной арабской рукописи из Оксфорда (Hunt. 534) сохранилось сочинение шейха ибн Сабина, названное «Сицилийские вопросы» (Al-masā’il al-siqilliyya), важное для истории арабской мысли. Это пять вопросов философского и религиозного характера, посланные, если верить авторскому прологу, «государем Рум», императором, королем Сицилии различным мусульманским владыкам (в Египте, Иконии, Ираке, Йемене). Поскольку он не был удовлетворен полученными ответами, ему сказали, что в Ифрикии жил ученый шейх ибн Сабин. При посредничестве альмохадского халифа ар-Рашида и наместника Сеуты ибн Халаса вопросы были переданы ему. Отказавшись от подарков, предложенных христианским императором, как и положено настоящему философу, шейх принял на себя труд дать подробные ответы, «исключительно чтобы снискать похвалу у Аллаха и во благо мусульман»[186].
С тех пор, как арабист Микеле Амари привлек внимание ученых к этому тексту и его автору, вышло много специальных исследований, хотя большинство его сочинений остаются неизданными[187]. Абд аль-Хакк бен Ибрагим бен Мухаммад бен Наср аль-Акки аль-Мурси Абу Мухаммад Кутб ад-Дин ибн Сабин (1216/17–1270) был, несомненно, одним из самых ярких и эксцентричных мусульманских мыслителей XIII века. Несмотря на почетное наименование «Кутб ад-Дин» («полярная звезда религии»), этот философ суфийского толка постоянно оказывался объектом преследования как со стороны фукаха, юристов, ответственных за правоверие, так и рационалистических школ: му‘тазилитов и фаласифа. Некоторые суфии, в свою очередь, считали, что он слишком смело вводил философский язык в область религии, в частности, в istilāh, терминологию суфиев[188].
184
О веслах: Лукреций. О природе вещей. III 438–442. Seneca. Nat. quaest. 1, 3, 9. Guillelmus de Conchis 1997. Р. 60 (III, 2, 8). Два последних текста могли быть известны при штауфеновском дворе. О Канопусе: Plinius. Naturalis historia. 2, 71, 178. Macrobius. Commentarium in Somnium Scipionis. 6, 593. Guillelmus de Conchis 1997. VI, 2, 6.