В итальянской армии рацион рядовых должен был включать в себя 750 граммов хлеба и 375 граммов мяса, на деле же его не всегда выходило и 300 граммов. Кроме того, разумеется, 200 граммов макаронных изделий ежедневно, а также немного шоколада, кофе, сахара, сыра и пряностей. Солдатский рацион выглядел достаточно разнообразным, но по его энергетической ценности планка в 3500 килокалорий в сутки так толком и не была достигнута — в лучшем случае выходило 3000, на тысячу килокалорий меньше рекомендуемого минимума для современных альпинистов.
К концу 1916 года пайки оказались урезаны до 600 граммов хлеба и четверти килограмма мяса, дважды в неделю заменявшегося соленой треской. Снабжение оставляло желать много лучшего, порой войска не получали горячей пищи, а кофе и шоколадом угощались еще реже. Другое дело, что даже такой стол казался вчерашним крестьянам роскошным, ведь многие из них в мирное время мясо-то ели лишь несколько раз в году. Тем не менее добыча продовольствия на передовой своими силами, с риском для жизни, была в порядке вещей. «Те трусы, что приказывают нам… У них есть все, у них довольно [воды], чтобы мыться, пока мы умираем от жажды… И столь же голодны, как тигры. У них есть фрукты, овощи и прочее, они объедают бедных солдат здесь, в окопах», — писал солдат-миланец домой в январе 1916 года. Да, офицеры королевской армии в целом питались более сытно и даже умудрялись соблюдать сиесту, однако были вынуждены тратить на пропитание собственные средства — выплачиваемых денег остро не хватало. Одному добровольцу, по его расчетам, военная служба обходилась в 4000 лир менее чем за год. С учетом условий театра военных действий не приходится удивляться тому, что итальянские войска сражались при Капоретто чуть ли не впроголодь, да и результатам сражения. Одновременно с этим поползли слухи о сыто отдувающихся в тылу гражданских, в первую очередь женах фронтовиков, якобы тратящих пособие на салями и сласти. Наблюдались и национальные особенности продовольственной корзины: в 1918-м британцы в Италии удивлялись изобилию лука и апельсинов, а наряду с этим — нехватке картофеля[184].
«Голодная свинья. Народ прусский ел хлеб русский; все было ему мало, а теперь жрет, что попало». Лубок периода Первой мировой войны
Положение дел с продовольствием в неприятельских армиях тоже было далеким от идеала. Немецкие и австро-венгерские солдаты неспроста обыскивали павших вражеских воинов, обзаводясь хлебом или сухарями[185]. Эрнст Юнгер звал сушеные овощи «потравой полей», а похлебку из мерзлой репы «поросячьим пойлом». Когда полевая кухня доставляла в расположение их части гороховый суп, им объедались до рези в животе. Правда, даже такая сомнительная роскошь была доступна не всем в равной степени[186].
Русская разведка описывала лакомившихся консервами и шампанским кайзеровских офицеров, отгонявших голодных подчиненных саблями. Сцены же грабительских реквизиций в письмах вчерашнего студента-теолога Фридриха Грелле на Юго-Западном фронте возлюбленной и вовсе напоминают «Книгу о вкусной и здоровой пище»: «Расквартировались в домах по ту сторону озера. Жители бежали. Они, правда, оставили корову, которую наши быстро подоили, так что первый и пока единственный раз за все время этого похода я напился молока. Вслед за тем повар унтер-офицер забил корову и приготовил нам из этого мяса и бочки кислой капусты, тоже реквизированной, отличное блюдо к ужину. Для начала мы полакомились медом. Штыком выломали соты из улья и потом “высосали” их. Можно, пожалуй, подумать, что мы попали в страну, где реки текут млеком и медом…
…Завтрак был совершенно не в стиле военного времени. На белых фарфоровых тарелках подавались мясные клецки и отличные бутерброды (уж конечно, не армейские!) и белое вино из бокалов! К обеду зажарили утку. Но мы и сегодня днем знатно пообедали. Сначала тарелка горохового супа из полевой кухни, потом котлеты с жареной картошкой. Уж при такой-то жизни я, конечно, не похудею»[187].
184
185
187