…Известна приписываемая Николаю II фраза: «Все мерзавцы кругом! Сапог нет, ружей нет — наступать надо, а наступать нельзя!» Император будто бы в сердцах бросил ее в разгар кризиса на фронте в 1915-м. Некоторые историки превратили это высказывание в цитату, не упомянув о первоисточнике[357]: допросе бывшего министра внутренних дел А. Н. Хвостова на заседании Чрезвычайной Следственной Комиссии 18 (31) марта 1917 года. Причем тот не слышал данной реплики из первых уст, якобы припоминая ее в пересказе Григория Распутина заодно с карикатурным контекстом[358]. Впрочем, в годы Великой войны о царствующих особах их подданные рассказывали еще не такое, делясь друг с другом сплетнями и суевериями. К ним от сапог переходит и мой рассказ.
СУЕВЕРИЯ, СЛУХИ И ПРОПАГАНДА
Тогда Игорь взглянул на светлое солнце и увидел, что оно тьмою воинов его прикрыло…[359].
Гадания на крови и порохе
Первая операция Русской императорской армии в Великую войну тоже сопровождалась солнечным затмением, как и поход князя Игоря Святославича в половецкие земли. Уникальное событие даже на фоне разгоревшейся войны, оно ожидалось огромным количеством ученых, а для обывателей в порядке ликбеза издавались специальные брошюры[360]. Конечно, действующей армии было не слишком до астрономических наблюдений, однако и без специального приказа генерала Ренненкампфа войскам 1-й армии не обошлось. Вот он: «Объявляя при этом записку редактора Русского астрономического календаря Действительного Статского Советника Щербакова о затмении солнца 8 августа на театре военных действий, предписываю:
1) Ознакомить с ней всех чинов армии.
2) Обратить внимание, что померкшее солнце в момент полного затмения будет на юго-западе, как раз над станом и землей врага»[361].
Палаточный лагерь для наблюдения за солнечным затмением. Где-то в Крыму, 1914 год
Над пунктом 2 приказа сегодня можно посмеиваться сколько угодно, но он скорее повод призадуматься. Отнюдь не темный крестьянин, а молодой пехотный офицер, подпоручик Я. Е. Мартышевский — и тот был впечатлен затмением, признаваясь в мемуарах: «Когда светлый радостный день вдруг быстро сменяется какими-то неестественными сумерками… Вашу душу наполняет жуткое чувство, какой-то суеверный страх. Народная мудрость, отражающая в себе, как в зеркале, истинные мысли и чувства большинства людей, недаром приписывает таким явлением особое значение; она, эта мудрость, называет их знамением небесным, которое предвещает роду человеческому грядущие бедствия…»[362]. В конце июня 1914-го немалая часть мобилизованных в ряды Русской императорской армии носителей этой мудрости вместо мирной страды приступила к военной: «Словно вся Россия стала одним хозяйством, приспело время жатвы, и все, взяв серпы, пошли жать»[363]. Крестьянское мировоззрение хранило и взращивало поверья десятилетиями, если не веками. Они могли служить одновременно заветами прошлого, символами испытанного временем верного уклада жизни, опорой в настоящем и ориентирами в будущем. И становились особенно востребованы на войне, внутри страшного кровеворота, когда душе так нужно ждать, надеяться и верить в чудо. Прежде это не всегда воплощалось в жизнь удачно: добившись канонизации Серафима Саровского незадолго до начала Русско-японской войны, Николай II распорядился благословлять его иконой солдат, отправлявшихся на Восток. Император действовал сугубо из лучших побуждений, однако фронтовики были смущены и разочарованы образом нового святого[364]. В Новгороде во время проводов войск на фронт в августе 1914 года солдат тоже благословляли образом, причем планировавшуюся изначально икону святого Архистратига Михаила специально заменили на Знамение Пресвятой Богородицы — чудотворную святыню, по преданию, спасшую в 1170 году новгородцев от осады дружинами князя Андрея Боголюбского.
357
358
«Приезжаю я, говорит, в Царское, — вхожу: папашка сидит грустный. Я его глажу по голове и говорю: что грустишь?..». См.: Падение царского режима… С. 31.
360
См.:
361
Коллекция печатных приказов русских армий Первой мировой войны РГБ. Инв. № 157/20. Л. 8.
362