В начале Великой войны, 23 августа (5 сентября) 1914 года Российская и Британская империи с Третьей республикой условились о том, что мир с противниками не будет заключен — во всяком случае, без ведома союзников и согласования с ними. Тогда же Германия начала изыскивать возможные варианты ослабления Антанты путем замирения с отдельными участниками союза. В России немецкая дипломатия могла рассчитывать разве что на графа Витте, не скрывавшего своих антивоенных воззрений. Однако его убеждения не обнаруживали поддержки ни во властных кругах, ни у общественного мнения. Не случайно были восприняты отрицательно и толки о тайной переписке, ведущейся императрицей с Германией, поползшие по Петрограду той же осенью[421].
«Чертова волынка, или Почему Вильгельм так много говорит». Лубок периода Первой мировой войны
В течение 1914–1915 годов Берлину было толком не на кого опереться в намерении заключить мир с Петроградом. Разовые контакты, вроде вояжа крупного коммерсанта В. Д. Думбадзе в Германию в мае-июне 1915-го, не в счет — во всяком случае, император не поручал тому никаких дипломатических задач. Лидер Тройственного союза, напротив, не оставлял попыток хотя бы начать диалог о перспективах мирного соглашения. Визит Ханса-Нильса Андерсена, эмиссара датского короля, явно был рассчитан на поддержку со стороны вдовствующей императрицы Марии Федоровны (тетушки Христиана X), но оказался тщетным, как и инициативы, поступавшие из Стокгольма.
Многобещающим мог стать контакт с Николаем II при посредничестве фрейлины М. А. Васильчиковой, встретившей Первую мировую войну в имении близ Вены. С подачи старшего сына кайзера, кронпринца Фридриха Вильгельма Виктора Августа Эрнста Прусского, она отправила царю несколько писем. В первом, от 25 февраля (10 марта) 1915 года, содержалось предложение Николаю II самому выдвинуть предложение мира. «Весьма наивный прием, с помощью которого Германия становилась бы хозяином положения: либо она соглашалась на выгодные ей условия сепаратного мира, если же они не устраивали Берлин — инициативу России можно было предать огласке в Лондоне и Париже», — отмечает исследователь И. В. Лукоянов[422]. Менее месяца спустя, 17 (30) марта, последовало второе послание, уже с конкретикой — о мире сугубо между Россией, Германией и Австро-Венгрией, и с именем госсекретаря по иностранным делам Готлиба фон Ягова. В письме подчеркивалось, что Англия, в действительности будучи недругом России, должна заслуженно пострадать в результате окончания войны между вышеозначенными державами. Васильчикова вновь не дождалась ответа, а потому в декабре 1915 года сама прибыла в Петроград с третьим письмом: Эрнст Людвиг уже прямо предлагал сесть за стол переговоров. Васильчикову не приняли ни царь, ни царица, ни ее старшая сестра великая княгиня Елизавета Федоровна. Вскоре голубицу мира ждали лишение звания фрейлины и высылка в Черниговскую губернию. По показаниям главы МВД Хвостова на допросе в 1917 году, Васильчикова не унялась, и затем ее отправили в Вологодскую губернию на содержание от Департамента полиции. Как бы то ни было, поставленных целей она не достигла.
Новые возможности для немецкого мирного зондажа открывала смена российского правительства, во главе которого в начале 1916 года стал Б. В. Штюрмер. На сей раз миссия склонить Россию к переговорам легла на плечи публициста и бизнесмена И. И. Колышко, ведущего в тот момент дела в Стокгольме. Доподлинно неизвестно — почему, наверное, за деньги, но Колышко согласился не только снабжать немецкого посла в Швеции сведениями о положении дел в России, но и занимался антивоенной пропагандой. Однако визит в Петроград и встречи со Штюрмером были, видимо, собственными инициативами авантюриста. По воспоминаниям самого Колышко, премьер-министр взирал на него почти с ненавистью: «Ну да, да, я, может, и думаю об этом. Но что вы хотите? Le vin est tir é — il faut le boire[423]. Не я начал эту войну. Но я не могу идти в этом вопросе против государя, против страны. Моя задача — помочь победе. А главное — охранить самодержавие»[424]. Дальнейшие консультации с немецким промышленником и политиком Гуго Стиннесом тоже оказались безрезультатными: Берлин намеревался дождаться, когда Петроград будет по-настоящему готов говорить о мире.
Наконец, еще один шанс представился летом 1916 года: 6 (19) июля произошла встреча председателя Государственной Думы А. Д. Протопопова с банкиром Фрицем Варбургом, выполнявшим в годы войны специальные поручения германского МИДа в Стокгольме, на которой также присутствовал член Государственного совета Д. В. Олсуфьев. В ходе этой встречи Варбург пытался убедить своих собеседников в бессмысленности продолжения войны, выгодного лишь Англии, а в качестве компенсации понесенных Россией за годы войны потерь предлагал часть Галиции, предложив, таким образом, заключить мир за счет союзника. Однако усилия Варбурга были тщетными — ознакомившись с отчетом Варбурга, фон Ягов разочарованно записал на его полях: «Эти русские выдоили Варбурга, а сами фактически так ничего и не сказали»[425]. Протопопов по возвращении в Петроград испросил личной аудиенции у царя и рассказал ему о свидании с Варбургом, однако об этом стало известно и прессе. Разгорелся скандал, доселе не дающий покоя конспирологам. В пору Великой войны же он неизбежно придал сил слухам насчет чаяний Александры Федоровны и Николая II о «сепаратном мире».
421
422
425