Последние сомнения в этом развеивают его воспоминания: «Я слышал со слов свидетелей о резком столкновении между обоими командирами после Ляоянского сражения на Мукденском вокзале. Вспоминаю, что еще во время сражения под Танненбергом мы говорили с генералом Людендорфом о конфликте между обоими неприятельскими генералами»[45]. Гофман оказался честнее многих не вполне добросовестно апеллирующих к нему писателей и историков. Более того, несмотря на приверженность самого мемуариста версии о скандале после оставления Янтайских копей[46], изображенная им ситуация выглядит наиболее правдоподобной из всех вышеприведенных. Ее удачно сформулировал маститый военный историк Г. Б. Лиддел Гарт: «…Гофман многое узнал о русской армии; узнал он среди прочего и историю того, как два генерала — Ренненкампф и Самсонов — крупно поссорились на платформе железной дороги в Мукдене, причем дело чуть не дошло до оскорблений действием»[47]. О пощечине, а тем более потасовке, битье нагайкой и требованиях сатисфакции им даже не упоминается.
Могла ли подобная ситуация иметь место? Категорически отвергать этого не следует. Ссора генералов грозила вспыхнуть, например, после боя на реке Шахэ. В нем отряд Самсонова и дивизия Ренненкампфа сражались на одном участке фронта в составе Восточного отряда генерал-лейтенанта Г. К. Штакельберга[48]. Действия этих частей подчас оказывались несогласованными и отнюдь не только по вине Ренненкампфа. Он прикрывал левый фланг конницы Самсонова, вышедшей к Сяньшанцзы 9 (22) октября 1904 года, а утром того же дня попытался продвинуться далее до деревни Бенсиху при поддержке отряда генерал-майора Г. П. Любавина. Однако из-за неуверенных действий последнего от своего замысла отказался и Ренненкампф.
11 (24) октября последний еще раз попытался наступать на укрепленные позиции японцев и вновь был вынужден отойти — на сей раз по причине бездействия не кого иного, как Самсонова. На исходе дня тот и вовсе отступил, лишив Ренненкампфа возможности организовать еще одну, уже ночную атаку. И именно тогда начальник Забайкальской казачьей дивизии в свою очередь отказался поддержать Самсонова, запланировавшего атаку, но так и не решившегося на нее. Но и это было следствием не самодурства Ренненкампфа, а приказа Штакельберга приостановить наступление всего Восточного отряда.
Тактическая инициатива была упущена — 12 (25) октября в наступление перешли японские войска. Еще накануне перед Самсоновым и Ренненкампфом стояла прежняя задача — продвижение с выходом в тыл армии генерала Куроки. Однако на следующий день тот подтянул на свой правый фланг артиллерию, и под ее огнем русские части начали отступление с позиций. В этой крайне непростой ситуации, сложившейся в том числе и по их вине, вероятность возникновения ссоры между генералами была высока, как никогда прежде. Однако по свидетельству очевидца описываемых событий барона П. Н. Врангеля, ничего подобного не случилось: «…Подъехав к батарее, генерал Ренненкампф спешивается и, отойдя в сторону с генералом Самсоновым, с ним долго о чем-то совещается»[49]. Хотя согласно версии писателя А. А. Бушкова драка не просто была, а в ней Ренненкампф избил Самсонова: «… Самсонов как раз держался скверно: в Шахейском сражении попросту бежал с поля боя со своим отрядом — без сопротивления отошел перед японцами, обнажив фланги и тылы русских войск, понесших из-за этого тяжелые потери. Командовавший этими войсками Ренненкампф позже, встретив Самсонова на вокзале, отхлестал его перчаткой по физиономии…»[50].
Как бы то ни было, фиктивность «свидетельств» Гофмана становится очевидной. Возможно, в своих сочинениях он делал акцент на ссоре Самсонова и Ренненкампфа со вполне обыденной целью: для придания post factum большей значимости своей роли в организации разгрома одной русской армии и вытеснения другой из пределов Восточной Пруссии в 1914 году. Странно, что опытный прусский генштабист ставил на одну ступень кропотливую оперативную работу и слухи десятилетней давности, однако он мог беспрепятственно козырять тем, что уведомил о них командование 8-й армии.
45
47
48
49
Цит. по: