Ветеран Русско-японской войны П. В. Аргеев в начале Первой мировой тоже записался в армию Третьей республики. Провоевав в пехотном полку в чине лейтенанта до середины 1915 года и успев заслужить кавалерский крест ордена Почетного легиона, он был ранен, а затем перевелся в авиацию. Апрель 1916-го стал для Аргеева месяцем возвращения в Россию, где он будет участвовать в боевых действиях вплоть до захвата власти большевиками. После летчик вернется во Францию и в небо над ней. На исходе Великой войны он с 15 сбитыми неприятельскими аэропланами (6 побед из этого числа были одержаны на Родине) войдет в топ-20 французских асов[543].
В 1916 году российским военным ведомством было достигнуто соглашение об обучении русских авиаторов в союзных державах. Делегации русских летчиков регулярно отправлялись в авиационные школы в Казо и в Сен-Максене во Франции[544]. Однако после падения самодержавия в России Париж уже не горел желанием брать русских на службу во фронтовую авиацию — они подспудно казались французам носителями революционной заразы. Тление не должно было коснуться красы и гордости Третьей республики, однако у чопорной монархической Англии выбора не оказалось. 25 февраля (10 марта) 1917 года крейсер «Варяг» выбрал якорь и вышел в море со 112 офицерами и нижними чинами на борту. Пунктом их назначения был Ливерпуль, целью путешествия — обучение летному делу и общая техническая подготовка. 4 (17) марта русских авиаторов встретили известием о революции и гимном «Боже, царя храни»[545]. Обмундирование, провиант и снаряжение должен был в полном объеме поставить Петроград — Лондон умел считать деньги. 15 (28) марта делегация из России прибыла в Ридинг, и началась учеба.
На 110 русских солдат и офицеров, не владевших английским, приходилось всего четверо британских переводчиков. Понять друг друга им помогал лишь карманный разговорник. Инструктор предупреждал учеников из России: «Если Вы это сделаете, то будете разгробится». Впрочем, до конца апреля им это и не грозило. Затем теоретический этап подготовки завершился, и в начале мая группы из 10–12 человек в каждой разъехались по аэродромам[546].
Карта французских военных аэродромов, включенная в одну из секретных сводок ГУГШ в 1917 году
Британцы наградили русских гостей архаичным прозвищем «московиты». Те в ответ ласково именовали хозяев «англезами». Хотя ни это, ни языковой барьер не мешали авиаторам двух стран вместе проводить свободное время и устраивать досуг. Русские офицеры бывали в гостях у инструкторов, они распробовали шотландский виски, и, к досаде англичан, никому не удавалось перепить командированных «московитов»[547]. Другое развлечение курсантов приводило британцев в ужас: необычный вариант «русской рулетки» заключался в стрельбе на шум в темном помещении.
Учебные полеты происходили на рассвете и закате солнца, и длились несколько часов. Остальное время дня уходило на изучение азбуки Морзе, сборку и разборку оружия и стрельбу по мишеням. Иногда вылеты оборачивались курьезными ситуациями: например, однажды аэроплан с русским учеником за штурвалом взлетел и… был таков. Его инструктор вспоминал: «Он ушел прямым курсом на юг в утренний туман, не предпринимая попытки развернуть аппарат. Я чего-то все еще ждал, вглядываясь в небо. Ничего не произошло. Самолет в воздухе уменьшался, от волнения начало сосать под ложечкой… Я вернулся к ангарам и подсчитал приблизительное количество бензина на борту самолета. Его было достаточно, чтобы добраться до Ла-Манша и утопить себя в нем. Если он продолжит следовать на юг, без встречного ветра, то это и произойдет»[548]. Но этого не произошло. Авиатор попросту летел прямо, пока не добрался до подходящего для посадки района. Там констебли задержали его и связались по телефону с аэродромом. Вскоре эта история повторилась, но в этот раз полиция приняла русского по Георгиевскому кресту на униформе за кайзеровского шпиона.
543
544
См.:
548