Я очень хорошо знаю, что многочисленные экзегеты Библии восставали против такого истолкования и пытались, с некоторым ученым высокомерием, высмеивать то, что уже было установлено монументальной древнейшей экзегетикой, то есть как раз верное. Они пытаются восставать против такого толкования, согласно которому человек Элохимов был одновременно мужеско–женским и что таким образом подобие Элохимов — то, что возникло «по их образу», — является мужеско–женским человеком. Отрицающих это ученых толкователей я хотел бы спросить: на что они, в сущности, опираются? На ясновидческое исследование они опираться не могут, ибо оно говорит только то, что я сказал вам. На внешнее исследование? Но я хотел бы тогда спросить этих людей, могут ли они, на самом деле основываясь на библейском предании, отстоять какое‑нибудь другое толкование, нежели предложенное выше? Нужно было бы рассказать таким людям, что, в сущности, представляет собой внешнее предание Библии. Когда, прежде всего посредством ясновидческого исследования, открывают истинное положение вещей — тогда врывается жизнь, свет врывается в этот библейский текст, и тогда незначительные отступления от традиции не мешают, ибо одно только знание истины приводит к правильному пониманию текста. Но нечто иное происходит, когда к этим текстам подходят с филологической точки зрения. Нужно сказать, что вплоть до христианских веков не существовало ничего, касающегося первой части Библии, что могло бы побудить читать этот текст так, как его читают теперь. Гласные тогда вообще еще не были проставлены, и текст был в таком виде, что нужно было сначала разделить текст на отдельные слова. И только впоследствии были расставлены точки, в древнееврейском языке обозначавшие гласные. И я хотел бы знать, на каком основании — без подготовки на основе духовной науки — кто‑нибудь хочет дать толкование первоначального текста, которое при соблюдении научной добросовестности можно было бы признать правильным?
Итак, в творении Элохммов мы имеем дело с подготовительной стадией человека. Все процессы, которые мы теперь называем «человеческим размножением», у человека были тогда еще более эфирными, более духовными. Я хотел бы сказать, что они находились тогда на более высокой ступени, или, пожалуй, на более высоком плане. Только творчество Яхве–Элохима сделало человека таким, каким он стал теперь. Этому должно было предшествовать закономерное сотворение других, низших существ. Таким образом, так сказать, благодаря преждевременному творческому акту стали живыми существами низшие животные существа. И выражение «nephesch»[29] одинаково применимо и к животному, и даже к человеку[30]. Но в каком смысле к человеку? В том смысле, что когда выступает Яхве–Элохим и делает человека человеком в современном смысле, — в этот момент Яхве–Элохим как бы запечатлевает человеку «n'schamah»[31]. И именно благодаря тому, что человек получил запечатленной высшую часть, он стал живым существом.