Желая охарактеризовать развитие человека в связи со всем остальным становлением, мы должны будем сказать: в эволюционном ряду мы имеем перед собой возникновение, во–первых, птиц и морских животных как двух ветвей; затем земных животных в качестве отдельной ветви. Одна соответствует так называемому пятому дню творения, другая — шестому. И после этого появляется человек, но не в качестве продолжения этой линии, этого ряда, а в результате нисхождения на Землю. Таково истинное эволюционное учение. И оно изложено в Библии точнее, нежели в любой современной книге, предающейся материалистической фантастике.
Вот, мои дорогие друзья — это только отдельные замечания. В последней лекции цикла всегда приходится иметь дело с дополнительными замечаниями. Потому что, собираясь осветить такую тему надлежащим образом со всех сторон, нужно было бы говорить в продолжении месяцев: ведь Книга Бытия содержит в себе невероятно много. Наши циклы могут рассматривать всегда только отдельные моменты, отдельные мысли. И только к этому стремился я и на этот раз. Я хотел бы еще раз подчеркнуть, что мне было очень нелегко приступить именно к этому циклу лекций; ибо тому, кто слышит все это, нелегко составить себе представление о том, как труден путь, ведущий к этим глубоким основам библейской истории творения; и как трудно действительно найти параллелизм ранее открытых духовноведческих фактов с соответствующими библейскими местами. Когда добросовестно подвигаются в этом направлении — это становится чрезвычайно трудной работой. Часто думают, что ясновидящий взор легко проникает повсюду. Кажется, что достаточно только взглянуть — и все откроется само собой. Да, тот, кто наивно относится к вещам, думает, что все можно легко объяснить. Но чем дальше проникают — это имеет место даже и во внешних исследованиях — тем больше возникает трудностей; но когда выходят за границы физического и вступают в ясновидческое исследование, тогда только встают настоящие трудности, и тогда возникает чувство великой ответственности, которое должно быть присущим вообще каждому, кто собирается пусть даже только намекнуть на такие вещи. Тем не менее, мне кажется, что я в этом цикле лекций не употребил ни одного слова, о котором я не мог бы сказать: оно может остаться и — насколько это возможно — оно является адекватными выражением на немецком языке того, что может привести к правильному пониманию. Но все это было очень непросто.
Видите ли, возникло намерение — в начале или в конце этого цикла — попросить нашего милого друга господина Зейлинга{6} с тем же искусством, которое вы могли вчера почувствовать в его лекции, прочесть изложение семи дней творения Книги Бытия. Но вы легко согласитесь, что невозможно было читать обыкновенные тексты, после того как именно в этом цикле была сделана попытка в более точных выражениях изложить то, что, в сущности, сказано в Книге Бытия. И возникла слабая надежда, что, быть может, сегодня, в конце, может быть прочтено нечто вроде перевода, сделанного на основании духовных исследований. Но при огромном количестве личных аудиенций в последние дни было бы совершенно невозможным даже попытаться сделать какой‑нибудь перевод Книги Бытия[37], пригодный для рецитации. Было невозможно заняться этой работой с надлежащей добросовестностью; но я постараюсь сделать это попозже. Для начала удовлетворимся теми побуждениями, которые могут исходить из этого цикла. Ибо я могу уверить вас: я считаю подлинный перевод работой, требующей, быть может, во сто крат больше духовной силы, нежели та, которую нужно было затратить, начиная с первого момента, когда возник зачаток нашей розенкрейцерской Мистерии, и вплоть до последнего, когда совершилось ее исполнение. Тот, кто знаком с этими трудностями, признает восстановление правильного текста Библии во сто крат более трудным, нежели те, сами по себе нелегкие вещи, которые мы пытались осуществить в нашей розенкрейцерской Мистерии. Именно тогда и нарастают трудности, когда продвигаются вперед в том, что дано нами в качестве великих откровений мира, и хорошо, что мы знакомимся с этим фактом. Ибо именно благодаря тому, что мы учимся видеть и узнавать эти трудности, мы продвигаемся все дальше и дальше в правильном понимании антропософских принципов.
Антропософия должна чувствовать свое сердце открытым перед всем, что должно действовать совместно, дабы могла осуществиться антропософская работа. Поэтому, подвигаясь вперед с определенными методами работы, мы не должны рассматривать другие методы как нечто не имеющее к нам никакого отношения. Развитие нашего времени, духовная эволюция нашего времени требует многообразных путей, ведущих к той великой цели, которую имеем в виду мы все. И если мне, на моей ниве, надлежит выступать перед вами только в области эзотерической работы, то вы ни в коем случае не должны понимать это так, будто я исключаю другие методы работы. Я должен упомянуть об этом именно в конце настоящего цикла, который с помощью эзотеризма ввел нас в такие высокие области духоведческого исследования; и именно ввиду этого я хотел бы указать вам на то, что было бы хорошо, если бы вы со всех сторон извлекали помощь для антропософского мировоззрения и если бы вы знакомились также и с тем, что, исходя из других методов, примыкает к нашей эзотерике. Поэтому я хотел бы указать вам на благотворность одной книги, написанной нашим милым другом господином Людвигом Дейнхартом[38], где прекрасно сопоставлено все исходящее из других методов исследования, и эта книга может быть полезной для того, чтобы, так сказать, быть всесторонним в этой области. И так как в этой книге искалась и была представлена прекрасная гармоническая связь как раз и с нашего рода эзотеризма, то нам, антропософам, это произведение может быть только полезным. Вы найдете там многое, что может быть вам полезно на антропософском пути.
38
Тайна человека в свете психологического исследования. Введение в оккультизм. Берлин, 1910.