И лишь человек, который может в какой–то мере распознать то, что сокрыто позади человеческой личности, который видит то, что могло вступать в человеческое тело в прошлых воплощениях и что ныне больше не может вступить в человеческое тело, которое современная цивилизация сделала непригодным для этого, — лишь такой человек может составить себе истинное представление о том, чем, собственно, является личность, подобная Гарибальди. А другому человеку это оказывается недоступным, ибо самое важное у такой личности находится позади его внешних проявлений. Бравый филистер (к присутствующим это, конечно, не относится) выражает себя, выступает в жизни, просто следуя тому, чему его обучали; на нем печать школьного и прочего обучения и воспитания, и сам он весь тут перед нами. Поэтому никаких затруднений не представляет сделать, так сказать, фотографию его морального и духовного склада. Но человек, воплотившийся в новое время с душой, преисполненной мудрости прошлых времен настолько, что это душа не может выразиться в его теле, — не может быть верно понят по тем проявлениям его души, на которые она только и способна в условиях современной цивилизации. Все сказанное относится в полной мере и к Гарибальди. Тут есть что–то общее — конечно, это только сравнение — со спиритическими образами, за которыми виден фантом. Подобным же образом предстает перед нами такая личность.
Приняв все это во внимание, а главное, опираясь на те вещи, на которые я в особенности указывал вам, можно достичь того, что внутреннему взору, направленному на Гарибальди, фактически откроется его прошлая земная жизнь, и откроется она как жизнь настоящего посвященного, который, однако проявляет себя внешне совершенно иначе, потому что не может полностью войти в свое тело. В этом свете отмеченные мною особенности Гарибальди перестанут так сильно удивлять нас. Человек, вступающий в обычные отношения с другими людьми при помощи подзорной трубы, не может не быть в какой–то мере чуждым современному воспитанию, должен быть немного "не от мира сего". Что–то в этих чертах не согласуется с обычным нахождением внутри обывательских взаимоотношений.
Прозрение в предыдущую земную жизнь Гарибальди приводит нас к жизни посвященного, причем посвященного в мистерии, исходящие из Ирландии, о которых мне довелось говорить вам несколько месяцев тому назад. Я описал вам мистерии, ирландские по происхождению, но этого посвященного мы находим в одном из ответвлений как раз недалеко отсюда, в теперешнем Эльзасе.
Тайной этой личности является то, что это ее воплощение имеет место в IX веке, а следующее — лишь в XIX веке, в личности Гарибальди; никакого промежуточного воплощения между IX и XIX веками не было, это устанавливается с достаточной определенностью. Эта личность долго жила в духовном мире.
Восприняв в себя сокровища мудрости, хранившиеся в мистериях Ирландии, эта личность еще на острове взяла на себя руководство целой колонией, которая позднее переселилась в Европу.
Видите ли, когда вы смотрите в зеркало, которое не является плоским, то в зависимости от той или иной кривизны его поверхности так или иначе изменяется, деформируется и ваше отражение. Можно сказать, что нечто подобное произошло с отражением духовного мира в земном мире, когда посвященному IX века довелось таким образом и в таких условиях, как я это описал вам в своих недавних лекциях, вновь воплотиться в теле человека XIX столетия. Следует привыкнуть к мысли, что какой–либо философ, поэт или художник прошлой исторической эпохи не воплощается в нашу эпоху опять философом, поэтом или художником. Обстоятельства не могут изменить человеческой индивидуальности, она переходит от одной земной жизни к другой. Но то, как проявляются эти индивидуальности, зависит от того, какие возможности предоставляет эпоха. Приведу для ясности один конкретный Пример.
Личность, тоже широко известная, — Эрнст Геккель[109]. Он известен, как самый решительный представитель материалистического монизма, который он отстаивал с энтузиазмом, переходившим в фанатизм. Личность Эрнста Геккеля достаточно известна, чтобы мне не нужно было давать ей характеристику. И вот когда возвращаешься в его прошлое воплощение, то находишь личность того римского папы, который из монаха Гильдебранда стал Григорием VII[110].
Этот пример я привожу вам для того, чтобы вы увидели, сколь различными могут быть, внешние проявления одной и той же человеческой индивидуальности, в зависимости от культурных особенностей той или иной исторической эпохи. Трудно догадаться, что в представителе материалистического монизма XIX века можно найти перевоплотившегося папу Григория VII. Но дело в том, что с такого рода внешними обстоятельствами и событиями, принадлежащими цивилизации на физическом плане, духовный мир связан в гораздо меньшей степени, чем это обычно думают. Позади личности Геккеля и позади личности монаха Гильдебранда находится нечто такое, что намного ближе между собой, чем то, в чем эти две личности различны — одна, впадая в крайность, боролась за могущество католицизма, а другая столь же крайним образом боролась против католицизма. Это различие между ними не имеет большого значения для духовного мира. Для духовного мира имеет значение то, что происходит, так сказать, за кулисами, на заднем плане человеческого существа, а не все те вещи, которые имеют значение в сущности лишь в физическом мире. Итак, мои дорогие друзья, вам не следует удивляться тому, что Гарибальди действительно был посвященным в IX веке, и тому, что, снова воплотившись вXIX веке, он имел лишь такие внешние проявления, какие только и были возможны в XIX веке. Гораздо важнее то, какой он имеет темперамент, каковы свойства его характера.
110
"…римского папы… стал Григорием VII" — Гильдебранд был избран в 1013 г. папой и принял имя Григория VII.