— Но Дары Смерти не могут существовать, Рон!
— Ты это всё время твердишь, но один-то Дар существует. Гаррин Плащ-невидимка…
— Повесть о Трёх Братьях — сказка, — твёрдо сказала Эрмиона. — Сказка о том, как люди боятся смерти. Если бы бороться за жизнь было так просто, спрятался под Плащ, и всё, у нас бы уже было всё, что надо!
— Не знаю. Непобедимая палочка пригодилась бы, — сказал Гарри, крутя в пальцах такую нелюбимую терновую палочку.
— Гарри, нету такой штуки!
— Ты говорила, была прорва палочек… Пагубная, или как там их называли…
— Ладно, если хочешь поиграть, считай, что Бузинная палочка существует, но как насчёт Воскрешающего Камня? — говоря это название, Эрмиона пальцами изобразила в воздухе кавычки, её голос истекал сарказмом. — Никакая магия не может поднять мёртвого, и всё тут!
— Когда моя палочка связалась с палочкой Сама-Знаешь-Кого, она заставила появиться моих маму и папу… и Седрика…
— Но они же не по-настоящему восстали из мёртвых, так ведь? — сказала Эрмиона. — Сделать такое… такое бледное подобие, это не то же самое, что вернуть кого-то к жизни.
— Но она, та девушка из сказки, тоже ведь не по-настоящему вернулась? Там сказано, что умершие принадлежат миру мёртвых. Но ведь второй брат мог её видеть, и говорить с ней, так? Он даже жил с ней какое-то время…
На лице Эрмионы Гарри увидел беспокойство и ещё что-то, что не просто было определить. Затем, когда она взглянула на Рона, Гарри понял, что это страх: он напугал её своим разговором о жизни с мертвецами.
— А этот мужик, Певерелл, который похоронен в Годриковой Лощине, — сказал он поспешно, пытаясь, чтобы его голос звучал пообыденнее, — ты о нём ничего не знаешь?
— Нет, — ответила Эрмиона, с видимым облегчением от перемены темы. — Я выясняла о нём, после того, как увидела знак на могиле; если бы он был хоть как-то знаменит, или там сделал что важное, о нём было бы в какой-то из наших книг. Но единственное, где я встретила имя «Певерелл», это в Благородстве в крови: Волшебные генеалогии. Я у Кричера одолжила, — объяснила она, заметив, как у Рона поднялись брови. — Там список чистокровных родов, угасших в мужской линии. И вот Певереллы — среди первых исчезнувших семейств.
— Угасших в мужской линии? — повторил Рон.
— Это значит, что фамилия пропала, — объяснила Эрмиона, — в случае с Певереллами — много веков назад. У них и сейчас могут быть потомки, только их зовут по-другому.
И тогда оно пришло к Гарри яркой картиной, то воспоминание, что зашевелилось при звуке имени «Певерелл»: грязный старик, сующий уродливое кольцо прямо в лицо работнику Министерства; и Гарри громко воскликнул: — Дволлодер Гонт!
— То есть? — одновременно спросили Рон и Эрмиона.
— Дволлодер Гонт! Дед Сами-Знаете-Кого! В Думоотводе! С Дамблдором! Дволлодер Гонт говорил, что он происходит от Певереллов!
Рон и Эрмиона смотрели ошеломлённые.
— Кольцо, то кольцо, что стало Разделённой Сутью — Дволлодер Гонт говорил, что на нём герб Певереллов! Я видел, как он совал его этому типу из Министерства прямо в лицо, чуть нос ему не размазал!
— Герб Певереллов? — резко спросила Эрмиона. — Ты не разглядел, на что он похож?
— Вроде нет, — сказал Гарри, пытаясь вспомнить. — Как мне показалось, там не было ничего особенного, так, несколько чёрточек. Я видел его по-настоящему близко уже после того, как оно было расколото.
В широко открытых глазах Эрмионы Гарри увидел понимание. Рон же в недоумении глядел то на Эрмиону, то на Гарри:
— Блин… Ты считаешь, там опять был этот знак? Знак Даров?
— А почему и нет? — сказал Гарри в возбуждении. — Дволлодер Гонт[10] был старый малограмотный козёл, жил, как свинья, но трясся над тем, что он-де из древнего рода. Если кольцо пришло к нему из тьмы веков, он мог и не знать, что оно такое на самом деле. Книг у него в доме не было, и, поверьте мне, он не из тех, что читают малышам сказки. Ему нравилось думать, что чёрточки на камне — это герб, потому что он был уверен, что быть чистокровным — это быть вроде короля.
— Да… это всё очень интересно, — неуверенно протянула Эрмиона. — Но, Гарри, если ты думаешь то, что, как я думаю, ты думаешь…
— Ну, а почему нет? Почему нет? — сказал Гарри, пропуская мимо ушей неуверенность. — Это же камень, так ведь? — Он посмотрел на Рона, за поддержкой. — Что, если это Воскрешающий Камень?
Рон рот разинул.
— Блин… но будет ли он работать, если Дамбдлор разбил…
— Работать? Работать? Рон, он никогда не работал! Нет такой штуки, как Воскрешающий Камень!
Эрмиона вскочила на ноги, возбуждённая и злая. — Гарри, ты в эту сказку о Дарах пытаешься всё всунуть…
— Всё всунуть? — повторил Гарри. — Эрмиона, оно само туда лезет! Я знаю, на том камне был знак Даров Смерти! Гонт сказал, что унаследовал его от Певереллов!
— Минуту назад ты говорил, что никогда толком не видел, что там на камне!
— Как ты полагаешь, где это кольцо сейчас? — спросил Рон у Гарри. — Что с ним Дамблдор сделал, после того как расколол?
Но воображение Гарри уже мчалось вперёд, оставив Рона и Эрмиону далеко позади…
Три вещи, или Дара, которые, будучи соединены, сделают их обладателя господином Смерти… Господин… Победитель… Покоритель…Последний враг, который будет поражён — это смерть…
И он видел себя, обладателя Даров: он сходится лицом к лицу с Волдемортом, и ему уже не страшны Разделённые Сути… Ни один из них не сможет жить, пока жив другой… Может быть, в этом ответ? Дары против Сутей? Не это ли, в конце концов, должно будет обеспечить его торжество? Если он будет владельцем Даров Смерти, будет ли он в безопасности?
— Гарри?
Но он едва услышал Эрмиону: он вытащил Плащ-невидимку и теребил его пальцами, ткань, податливую, как вода, лёгкую, как воздух. За свои почти семь лет в волшебном мире он не видел ничего, ей подобного. Плащ был в точности таким, о каком говорил Ксенофилиус: плащ, который на деле и истинно превращает того, кто его носит, в полного невидимку, которому нет сноса, который обеспечивает непреходящее и непроницаемое укрытие, какими бы заклятиями его ни заклинали…
И тут он вспомнил, и у него перехватило дыхание:
— В ночь, когда умерли мои родители, Плащ был у Дамблдора!
Его голос срывался, и он чувствовал, что краснеет, но ему было всё равно.
— Мама сказала Сириусу, что Дамблдор одолжил Плащ! Так вот зачем! Он хотел изучить его, потому что думал, что это — третий Дар! Игнотус Певерелл похоронен в Годриковой Лощине… — Гарри кружил по палатке, ему казалось, что кругом падают завесы, и открывается правда. — Он мой предок. Я происхожу от третьего брата! Тогда всё сходится!
Гарри чувствовал себя словно в доспехах, от своей убеждённости, от веры в Дары, словно одна только мысль о владении ими давала ему защиту, и он был полон радости, когда повернулся к друзьям.
— Гарри, — опять начала Эрмиона, но он возился, развязывая трясущимися пальцами висевший у него на шее кошелёк.
— Прочти это, — сказал он, всовывая письмо своей матери в руки Эрмионе. — Прочти! Дамблдор взял Плащ, Эрмиона! Зачем ещё он ему был нужен? Ему не требовался плащ, он мог сделать такие сильные Прозрачаровальные чары, что безо всякого плаща становился совершенно невидимым!
Что- то упало на пол, и, поблёскивая, укатилось под стул: вытаскивая письмо, Гарри вытащил и Снитч. Он наклонился, чтобы подобрать его, и тут разливающееся половодье невероятных открытий принесло ему новый подарок, и он закричал в приливе потрясения и изумления:
— ОНО ЗДЕСЬ! Он оставил мне кольцо — оно в Снитче!
— Ты… ты полагаешь?
Он не понимал, почему у Рона такой озадаченный вид. Ему, Гарри, было всё так очевидно, так ясно. Всё сходится, всё… Его Плащ — третий Дар, когда он додумается, как открыть Снитч, у него будет второй, и тогда всё, что ему будет нужно сделать, это найти первый Дар, Бузинную палочку, и тогда…
Но тут словно упал занавес перед сценой: всё его возбуждение, вся его радость и надежды погасли, и он стоял одинокий во тьме, и сияющие чары рассыпались.
10
Дволлодер Гонт. Напоминаю, что в Народном переводе вместо имени Том Марволо Риддл предложено имя Том Д.Дволлодер Ребус (анаграмма: Лорд судеб Волдеморт). Соответственно деда Волдеморта зовут Дволлодер Гонт.