Он медленно, глубоко вздохнул и уставился в ярко-синее небо. Все дни этого лета были похожи один на другой: напряженное ожидание, временное облегчение — и снова все возрастающее напряжение… и всегда один и тот же вопрос — неотвязный, все более и более тревожный: почему, почему же до сих пор ничего не происходит?…
Гарри продолжал слушать — так, на всякий случай: вдруг в новостях промелькнет какой-нибудь намек на происшествие, необъяснимое и малозначительное для магглов, — непонятное исчезновение, например, или странный несчастный случай… но репортаж о забастовке носильщиков сменился рассказом о засухе на Юго-Востоке ("Я надеюсь, наш сосед это слушает! — громыхнул дядя Вернон. — С его-то поливалками в три часа ночи!"), затем диктор заговорил о вертолете, который едва не упал в поле в Суррее, затем — о разводе известной актрисы с не менее знаменитым мужем ("Как будто нас интересует перетряхивание их дурацкого грязного белья!" — фыркнула тетя Петуния, которая с неиссякаемым любопытством следила за этой историей и жадно выискивала подробности во всех журналах, какие только попадали в ее костлявые руки).
Гарри сквозь полуприкрытые веки смотрел на пламенеющий в вечернем небе закат, когда диктор произнес:
— …и, наконец, последняя новость этого выпуска: волнистый попугайчик Попкинс нашел новый способ спасаться от жары этим летом. Попугай Попкинс, который живет в деревне Пять Перьев в Барнсли, освоил водные лыжи! С подробностями — наш специальный корреспондент Мэри Доркинс…
Гарри снова открыл глаза. Если уж они заговорили о попугаях, катающихся на водных лыжах, то после этого вряд ли стоит ожидать новостей, хоть сколько-нибудь заслуживающих внимания. Он осторожно перекатился на живот и встал на четвереньки, намереваясь убраться из-под окна.
Он прополз не больше двух дюймов, как вдруг события начали развиваться с головокружительной быстротой.
Громкое раскатистое «хлоп», точно выстрел, разорвало сонную тишину. Из-под припаркованного автомобиля стрелой вылетел кот и тут же скрылся из виду. Из открытого окна гостиной Дёрсли донесся звон разбитой посуды, в комнате кто-то заорал благим матом, и послышалось громкое ругательство. Для Гарри это словно оказалось знаком, которого он так долго ждал, — он вскочил на ноги, выхватив из-за пояса джинсов, как меч из ножен, тонкую деревянную палочку… но не успел Гарри выпрямиться, как врезался макушкой в распахнутую оконную раму дома Дёрсли. От грохота тетя Петуния завопила еще громче.
Гарри почувствовал, будто голова его раскалывается надвое, из глаз у него от боли брызнули слезы. Он пошатнулся, пытаясь сохранить равновесие, — и тут же принялся напряженно всматриваться в улицу, силясь разглядеть, что же могло так громыхнуть. Но едва Гарри выпрямился во весь рост, как две багровые ручищи высунулись в открытое окно и крепко схватили его за горло.
— Сейчас же… спрячь… эту… штуку! — прорычал дядя Вернон прямо в ухо Гарри. — Сию секунду! Пока…никто…не заметил!
— Отцепитесь от меня! — прохрипел, задыхаясь, Гарри. Пару секунд, пока они боролись, Гарри пытался левой рукой разжать пальцы дяди Вернона, похожие на толстые сосиски, правой продолжая стискивать поднятую палочку… но тут боль в его макушке резко усилилась. Дядя Вернон взвизгнул и отпустил Гарри, будто тот ударил его током. Какая-то непонятная сила, казалось, исходила от его племянника, и удержать его было невозможно.
Ловя ртом воздух, Гарри упал прямо на гортензию, потом поднялся и огляделся по сторонам. Ничего, что могло бы издать подобный грохот, он не заметил, однако в окнах соседних домов замаячили физиономии любопытных соседей. Гарри торопливо засунул палочку за ремень джинсов и напустил на себя самый невинный вид.
— Добрый вечер! — крикнул дядя Вернон и замахал миссис Номер-Семь из дома напротив, которая только что высунулась из-за тюлевой занавески.[1] — Вы слышали, как только что грохнула выхлопная труба? Чертов автомобиль! Мы с Петунией чуть инфаркт не заработали!
Дядя Вернон вымученно изобразил какую-то зверскую улыбку, которая не сползала с его физиономии, пока все любопытные наконец не отлипли от окон. Но как только соседи перестали на них таращиться, лицо его тут же исказила гримаса гнева, и он поманил Гарри к себе.
Гарри осторожно сделал пару шагов и предусмотрительно остановился — так, чтобы дядя Вернон не смог до него дотянуться, если бы ему вдруг пришло в голову снова попытаться задушить Гарри.