Теперь этот вопрос снова стал его беспокоить. Уже прошло несколько недель после отъезда Шарлотты, как вдруг гауляйтер без всяких объяснений приказал ему явиться в Айнштеттен. «Неужто он поставит мне в вину, что я так часто показывался с Шарлоттой на людях?» На душе у Фабиана было скверно.
Но Румпф и не вспомнил об этом, да и вообще словом не обмолвился о Шарлотте. В «замке» Фабиану сказали, что гауляйтер ждет его в бильярдной. Он очень удивился, когда оказалось, что Румпф — он был без пиджака и с кием в руке — не один. У бильярда стояла черноволосая молодая женщина с загорелым лицом.
— Эта дама утверждает, что знает вас, — сказал. Румпф, по-видимому, превосходно настроенный.
Фабиан поклонился молодой женщине. В эту минуту она обернулась к нему. Марион! Нет, видно, уж нечему удивляться на этом свете! Однажды он встретил у гауляйтера самую красивую женщину Австрии, а теперь вот — свою хорошую знакомую, еврейку.
— Марион! — радостно воскликнул удивленный Фабиан.
Румпф громко расхохотался. Такого рода сюрпризы были в его вкусе.
— Да, это я, — приветствовала Марион Фабиана. Она засмеялась своим звонким, задушевным смехом и вся залилась краской смущения. — Вы видите меня здесь в двойной роли, — сказала она, — учительница итальянского языка и ученицы, обучающейся игре в бильярд.
Румпф все еще раскатисто смеялся, намазывая мелом свой кий.
— Вы только посмотрите на эту девушку! — воскликнул он. — Ведь ее слова звучат как извинение. Можно подумать, что у меня с ней шашни завелись.
Марион покраснела еще сильнее. Она не удостоила Румпфа взглядом и снова занялась бильярдными шарами.
А Румпф, все еще продолжая смеяться, обратился к Фабиану:
— А ведь на самом деле я еще никогда не подходил к ней на более близкое расстояние, чем к вам, — сказал он. — Фрейлейн Марион действительно дает мне уроки итальянского языка. Но я совершенно не способен сидеть за столом как послушный школьник. Вот мне и пришла в голову мысль: нельзя ли соединить болтовню по-итальянски с игрой в бильярд? Представьте, это оказалось возможным. Или нет, professora[10]?
— Ессе Lentissimo commodore[11]! — откликнулась склонившаяся над бильярдом Марион.
— Professora и commodore, — пояснил Румпф, — так мы друг друга титулуем. Вы удивитесь, — продолжал он, — успехам, которые фрейлейн Марион сделала за такое короткое время. Просто невероятно! Скоро мне уже не придется давать ей фору.
Фабиан наблюдал Марион за игрой. Она в самом деле играла отлично. Прекрасная теннисистка, она, конечно, с легкостью научилась играть в бильярд, требовавшей быстроты глаза и физической ловкости.
В это мгновение Марион, низко склонившаяся над бильярдом, ударила мимо лузы, покачала головой и громко рассмеялась.
— А ведь это труднее, чем кажется! — воскликнула она.
— Вам не удалось срезать шар, вот и все, — заметил Румпф. — Ну, а теперь, professora, сделаем небольшой перерыв и. выпьем чаю. Прошу вас, пройдемте сюда.
В одном из углов бильярдной на возвышении была устроена ниша для зрителей и гостей; сейчас в этой нише был сервирован чай.
— Дорогой друг, — с улыбкой обратился гауляйтер к Фабиану, — вы сердцевед и уж, наверно, давно заметили, что Марион привлекла к себе все мои симпатии.
— Commodore, — сказала, смеясь, Марион, — по-видимому, я мешаю вам и гостю.
— Очень трудно не считать Марион крайне симпатичной, — убежденно сказал Фабиан.
— Трудно? Вы говорите — трудно? — подхватил Румпф. — Уверяю вас, это невозможно. И тем не менее, клянусь вам, что я ни разу не решался даже руку ей поцеловать, до того она чопорна и неприступна.
Марион что-то весело возразила ему.
А Румпф продолжал смеяться.
— Да, чопорна и неприступна! — повторил он. — А кроме того, к ней еще и опасно приближаться, — закончил он.
Марион нервно откинула черные локоны со лба и хотела было встать.
— Commodore! — снова воскликнула она и повторила свои возражения по-итальянски, так что Фабиан не все понял. Ему еще никогда не случалось видеть, чтобы гауляйтер так по-приятельски обходился с кем-нибудь.
А Румпф все смеялся.
— Простите, professora, — сказал он. — О кинжале я промолчу.
— Пожалуйста, не рассказывайте! — воскликнула Марион, краснея до корней волос.
Румпф обернулся к Фабиану.
— Дело в том, что Марион всегда носит при себе кинжал, — сказал он. — Этот кинжал, если понадобится, она пустит в ход против всякого, кто бы он ни был. Даже против меня.