Надеюсь, и Москва с Киевом, и Россия с Украиной, в конце концов, вновь найдут общий язык. В том числе — и государственный.
г. Киев
Валентин Пруссаков ИСЛАМСКАЯ МОЗАИКА
ПРЕЗИДЕНТ ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ заявил, что взрывы в московском метро и в Кизляре являются звеньями одной цепи, а премьер Путин сказал, что теракты могли быть совершены одной бандой. По мнению же ряда западных аналитиков, заметное оживление северокавказского террористического подполья преследует цель продемонстрировать российской и международной общественности неэффективность и бесперспективность предпринимаемых в последнее время Москвой мер, направленных на стабилизацию обстановки в регионе и создание нормальных условий для его социально-экономического развития.
Между тем, действующие северокавказские лидеры в течение последних дней всячески пытаются спасти имидж региона и призывают не ассоциировать террористов-самоубийц с Северным Кавказом как таковым, с отдельными этническими группами или с исламом. Так спикер парламента Чечни Дукваха Абдурахманов на днях совершенно справедливо заметил: "Ни один народ не уполномочивал преступников на их деяния — ни решением, ни съездом, ни конгрессом, ни собранием. Это враги собственных народов, которые пасутся на международной террористической ниве".
Однако что бы ни говорили официальные лица, для любого россиянина очевидно, что главный источник нестабильности и потенциальной террористической угрозы для нашей страны находится сегодня не в Афганистане, Пакистане или где-то еще, а именно на Северном Кавказе. Это лишь подтверждается взрывами в Кизляре и, к сожалению, усугубляет опасность роста неприязни к выходцам из северокавказского региона и мусульманам как таковым.
Если же отказаться от пресловутой политкорректности, то надо прямо сказать, что взрывы в Москве, ответственность за которые взял на себя руководитель организации "Имарат Кавказ" ("Кавказский Эмират") Доку Умаров, к сожалению, еще больше расширили трещину, которой Кавказ уже давно отделен в обыденном сознании от остальной России.
Как бы там ни было, представляется очевидным, что щедрыми ассигнованиями Чечне и прочим вечно нуждающимся северокавказским образованиям Москва не сможет откупиться от проблем, которые не удалось решить военными и административными методами. Сегодня уже каждому должно быть ясно, что ни к чему иному, кроме новых взрывов в российских городах, это не приведет. Если в Кремле не только на словах, но и на деле заботятся о стране и её благе, необходимо такую политику менять незамедлительно и самым радикальным образом. В противном случае Россия будет уничтожаться "руками граждан России и за счёт России".
БАРАК ОБАМА ПРЕДЪЯВИЛ ультиматум: если Иран в ближайшие недели не договорится с МАГАТЭ относительно своей ядерной программы, ему грозят жесткие международные санкции. К которым, как заявлено, готовы присоединиться и традиционно поддерживающие атомную программу Тегерана Россия и Китай. В Вашингтоне определенно торопятся, ибо, по последним данным ЦРУ, Иран уже собирается начать производство компонентов ядерного оружия.
По словам американского президента, США активно "обрабатывают" Россию, которая относилась к числу "более колеблющихся в вопросе принятия жестких мер" стран, пытаясь убедить ее в необходимости действий в отношении Ирана. "Мы предложили четкий подход, четкую стратегию: мы дадим Ирану возможность пойти по правильному пути, который приведет к процветанию его народа и миру в регионе, — пояснил Обама. — В случае отказа от этого пути Иран ждет еще большая изоляция и дальнейшие последствия".
Следует отметить, что сам Иран фактически признал готовность производить оружейный уран. В феврале на комбинате в Натанзе выпустили первую партию урана, обогащенного до 20% для использования в качестве топлива для атомных электростанций. "У нас есть возможность обогащать уран и до 90%, но нам это просто не нужно", — заявил президент Махмуд Ахмадинежад.
Тем не менее, аналитики из ЦРУ пока не решаются сказать, что Тегеран уже приступил к созданию ядерного оружия. В их последнем докладе относительно иранской ядерной программы лишь осторожно говорится: "Иран развивает технологии, необходимые для производства атомного оружия, но мы не знаем, примет ли руководство этой страны соответствующее решение". Напомним, что на протяжении ряда лет лидеры Ирана постоянно утверждали, что не намерены обзаводиться ядерным оружием и что производят обогащение урана исключительно для гражданских нужд.
Алексей Исаев ЗА ЧТО КАЗНИЛИ КОМАНДИРОВ?
Репрессии 1937-38 гг. часто называют одной из главных причин трагедии первого года Великой Отечественной войны. События первого военного лета имеют свое объяснение в плоскости стратегии и оперативного искусства. Однако априори отбрасывать все версии было бы ошибкой. Попробуем разобраться.
Писатель Константин Симонов оставил одно из самых ярких и пронзительных описаний первых дней войны. Он был непосредственным свидетелем происходившего и своими глазами видел катастрофу отступления и торопливого сколачивания отрядов из случайно оказавшихся под рукой бойцов и командиров. В одном из очерков Симонов пишет: "Душой и сердцем людей, собравшихся в лесу под Борисовом, оказался маленький полковник, ехавший со мной в поезде".
Через несколько строк перед нами предстает образ решительного и хладнокровного командира: "Полковник вёл себя так, как будто ничего не случилось, как будто у него под началом не самые разные, никогда не видавшие друг друга люди, а кадровый полк, которым он командует уже, по крайней мере, три года. Он спокойным, глуховатым голосом отдавал приказания. В этом голосе слышалась железная нотка, и все повиновались ему".
Полковника-танкиста, о котором написал Симонов, звали Александр Ильич Лизюков. 24 июня 1941 года он выехал из Москвы в Барановичи, в штаб 17-го механизированного корпуса. Однако до Барановичей полковник не доехал — поезд остановился 26 июня в Борисове. Симонов не знал, что лишь волею случая Лизюков оказался в Борисове во главе группы незнакомых друг с другом людей. Он в эти же дни мог сражаться там, у границы, и делать всё для того, чтобы танки с крестами до Борисова просто не дошли… В феврале 1938 года Лизюков был арестован и освобожден только 22 месяца спустя, в декабре 1939 года.